Подмосковная деревня. Глубинка. Тихое место для жителей которых далёкий центральный мегаполис с их нескончаемыми пробками, негаснущими даже ночью огнями и стремительным ритмом жизни невольно заставлял вспоминать о муравейнике. Перенаселённом, излишне шумном и хаотично-беспорядочном.

      Нет. В таких местах как это, где единственная асфальтированная дорога была проложена лишь у выезда из деревни, ценили спокойствие и размеренность. А ещё труд и общение. Именно поэтому в деревнях все друг друга знали. В городе ты не придёшь к соседу без спроса. В бетонных джунглях вообще мало кто знает своих соседей. Многие, прожив не один десяток лет бок о бок, даже и не встречались ни разу.

      В деревне всё иначе. Тут работали свои законы. Тут всегда были рады гостям и никогда не отказывали в помощи. Летом в домах пахло выпечкой, а на улице свежескошенной травой. Пока дети гонялись за в панике улепётывающими курицами и ловили лягушек из пруда, взрослые вспахивали огороды. Вечером же вся улица собирались у кого-нибудь на заднем дворе и жарила на углях мясо.

      Да и зимой было не хуже. Местные отточенными за годы движениями чистили заметённые дорожки, ребятня строила ледяные замки и пулялась в окна снежками, а из дымоходов каждой избы густился дарящий надежду дым. Ведь каждый пацаненок знал, что придя домой мокрым и по уши в снеге его будет ждать тепло печки и горячий обед.

      Влад, несмотря на то, что прошло уже столько лет, не забыл того особого ощущения неконтролируемого детского счастья. Той непоседливости, которая заставляла исследовать каждую лужу и забираться на каждое дерево, воруя недоспевшие яблоки у вредного мужика через забор. Настоящая свобода того времени, не сдерживаемая гаджетами и зомбирующей интернетовской паутиной, добравшейся теперь уже и до отдалённых участков цивилизации.

      Но время не щадит никого. И ничего. Это Орлов видел прямо сейчас, рассматривая зелёный одноэтажный дом со слепым чердачным окном. Зелёный. Когда-то он был синий. И крыльцо было другим. Не было этих ажурных перил, только крутая пятиступенчатая лестница с которой он неоднократно слетал, оступившись. Ох, сколько было слёз и ссадин. Не обошлось и без выбитого зуба.

      А теперь всё приобрело до пошлости цивилизованный вид. Скособоченный, выгоревший на солнце деревянный заборчик сменил новый металлический с мудрёной ковкой, в высоту доходящий до груди. Поставленный видимо не столько для желания уединиться, сколько ради того, чтобы продовольственная четвероногая и пернатая живность не разбредалась по улице.

      Сарай, где обитали курицы-наседки