Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера. Николай Фёдорович Шахмагонов
Читать онлайн книгу.
вполне могла быть и тихим омутом для бездельников. Куженкинская служба дала возможность в полной мере убедиться в этом. Как? Постепенно постараюсь показать. Политработники пошли в войска отлично подготовленные, когда открыли Новосибирское высшее военно-политическое училище.
Итак, представление началось.
Капитан Крюков подал команду:
– Смирно! Равнение на середину!
И подошёл с докладом к Быстрову. Тот поздоровался. Ответ прозвучал нестройно, вяло. И вообще как-то всё было не очень по-военному. Я не сравнивал со своим парадным училищем, но ведь и в бригаде, и в полку как-то всё выглядело иначе. Уже в те минуты понял, что работу надо начинать с азов, чуть ли не с внешнего вида. Кстати, с внешнего вида не только солдат и сержантов срочной службы.
Пока Быстров что-то там зачитывал по бумажке о моей предыдущей службе, стоял я и думал о том, как бы этак сразу, в один момент, оживить хотя бы солдатский строй. И понял: «Нужен оркестр, хотя бы самый небольшой духовой оркестр!»
Когда мне дали слово, сказал только одну фразу:
– Познакомимся в процессе службы.
А о чём ещё говорить и какие программы выкладывать? Я ведь роту принимал только раз – по тревоге, в лесу, в срочном порядке, причём, параллельно занимался не только ротой, но и переодеванием и вооружением всего батальона, поскольку комбат, пожилой – по меркам службы – подполковник, видимо извещённый заранее друзьями, за несколько дней до развёртывания лёг в госпиталь, а больше из кадровых офицеров никого в батальоне не оказалось. Даже двух ротных с трудом нашли через несколько дней. Это не прокол – это обилие задач. Ведь уже весной многие офицеры отправлялись в командировку на уборку урожая. Весной, потому что предстояла большая подготовительная работа по формированию «целинных» (так их называли) батальонов.
Удивительно, что, как вспоминается теперь, никаких сомнение не было – справлюсь, не справлюсь. Ничего, кроме стремления быстрее приступить к работе.
Но сначала всё-таки приём дел. По уставу отпускается 5 суток, но… Впрочем, об этом позже… Акт приёма и сдачи я подписал через полтора месяца, хотя в командование вступил сразу – чего тянуть. Да и старый ротный не возражал. Ему всё порядком надоело.
На казарму роты я обратил внимание ещё когда направлялся в штаб для представления. Помню штакетник невысокий, за ним сосны вековые, перед зданием асфальтовая площадка – строевой плац, необходимый для развода караулов. Перед ротой, вдоль здания – асфальтовая дорожка. А сама рота – длинное приземистое здание с большими окнами. По центру – вход, и два входа, запасных, с двух сторон у оконечностей здания.
Едва ли ни в первый день, ещё до представления роте, подошёл я к магазину, что совсем рядом с ротой и со старой гостиницей. Возле магазина – капитан с пушечками в чёрных петлицах и старший сержант сверхсрочной службы. Стоят, разговаривают.