Перфекционистка в офисе. Мария Хайнц
Читать онлайн книгу.
Я перестала хотеть его. Я вообще не испытываю желания, тяги. Я перестала любить? Будто укол анестезии сделали, и я больше не чувствую. После жарких объятий шефа с Татьяной, я ощущаю этот лед особенно сильно. Он давит и не даёт вздохнуть, не даёт чувствовать. Будто и не было нашей страсти никогда. Как красоты. Знаю, что она есть, но больше ее не вижу. Она вокруг, но я не чувствую. Знаю, что желание есть, но больше его не ощущаю. Я замерзла, заледенела. Света говорит, что нужно добавить в жизнь эмоций, чувств, что они дают энергию, иначе превращусь в серый пепел, но как?
В витрине книжного магазина вижу книгу Фредерика Бегбедера «Любовь живет три года». Три года? Любовь должна жить три года! Но почему у нас только один? Почему в нашей теплой квартире вдруг отключили отопление? Мы ходим в шубах, лежим под тремя одеялами, а меня трясёт от холода! Почему всё так быстро закончилось? Кому предъявлять претензии по гарантии?
– Нам нужно поговорить, – ровным голосом сообщаю ему с порога. Ни тени недовольства, ни обиды, ни надежды. Просто деловое желание выяснить всё раз и навсегда.
– Согласен, – Алексей выходит из кухни в накрахмаленном передничке с нарисованным на нём толстым котом, держащим черпачок в лапке. – Ты знаешь, я решил, что буду теперь готовить ужин к десяти вечера. Видишь, ты успела! Даже пораньше пришла! Какая молодец!
Он целует меня в щеку, и мое решительное настроение вмиг улетучивается.
– Котлеты жаришь? – раздеваюсь и подхожу к плите. – Сколько раз перевернул?
– Три, – отвечает он и передаёт мне лопатку.
– Молодец, почти научился! – я улыбаюсь. – Следующий раз убавь пораньше, пожалуйста, чтобы корочка не подгорела. Она – вредная для здоровья.
Он прижимается ко мне, я боюсь, что мы сейчас так ничего и не обсудим, и ленты бесконечных диалогов будут продолжать опутывать меня. Придётся носить их на себе, как полную тяжелых патронов обойму.
– Молодец, ты тоже почти научилась, – он перехватывает у меня лопатку и переворачивает котлеты.
– Чему?
– Конструктивной критике.
– Это не критика вовсе, если ты про котлеты. И почему почти? Я лишь констатирую факты без лишних эмоций, как ты меня учил. Кстати, в этом русле я и хотела с тобой поговорить. Спокойно и рассудительно, – я делаю глубокий вздох, а потом громко выдыхаю. – Я решила завести ребенка.
Повисает звенящая тишина, потом сковорода с котлетами, которую Алексей держал в руке, с грохотом опускается на плиту. Эта фраза, очевидно, вызывает в нём состояние, в котором я побывала сегодня, когда увидела Татьяну с шефом.
– Хорошо, что у нас не индукционная плита, а обычная – советская.
– Что? – переспрашивает он громко, будто контуженный.
– Хорошо, что у нас не индукционная плита, а обычная – советская, – повторяю я, перехватывая у него сковороду с лопаткой. Ещё обожжётся!
– Я про ребенка!
Его лицо