Элеонора Дузе умирает в Питтсбурге / Eleonora Duse Dies in Pittsburgh. Дон Нигро
Читать онлайн книгу.
были актерами. Собираем вещи. Мы переезжаем. Это все, что я слышала в детстве. И наверное, эти слова я услышу последними в своей жизни.
Д’АННУНЦИО. Что ж, какими-то они должны быть. Крекеры у тебя есть?
ДУЗЕ. Мой дед был великим актером. Отец – ужасным, думаю, потому что театр он ненавидел. И да, столько исступления, суматохи и боли и ради чего? Имеет ли теперь значение, кто получал больше всех, и что написал рецензент, и заснула женщина в первом ряду во время любовной сцены, или ушла из зала, или умерла? Все это было так давно, и актеры растаяли, как туман. Сколько мне лет?
Д’АННУНЦИО. Ты старше меня. (Замечает еду на столе на авансцене). Это же надо. Фрукты! (Идет к столу). И салями. У тебя есть салями. О-о-о-о!
ДУЗЕ. Я не старше тебя. Или старше? Я так не думаю. Давай поглядим. Я родилась третьего октября тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года, то есть мне шестьдесят пять лет. Мне шестьдесят пять дет.
Д’АННУНЦИО (делает себе сэндвич с салями). И все же, что удивительно, меня влечет к тебе. Такого молодого мужчину, как я. У тебя есть сыр проволоне? Ага, вот же он. Это восхитительно.
ДУЗЕ. Бедные актеры. Постоянные переезды из города в город. Странствующие в лабиринте. К чему-то стремящиеся. Теряющие путь. Я родилась в поезде по пути в Милан. В семь лет была суфлером, в четырнадцать сыграла Джульетту в Вероне. Наша труппа была такая бедная и все казалось так безнадежно. Большинство актеров умерли к тому времени, когда мне исполнилось двадцать лет, и я осталась одна.
Д’АННУНЦИО. Все актеры одинокие. Ладно, все одинокие, но актеры особенно.
ДУЗЕ. Да, именно поэтому мы льнем друг к дружке, именно поэтому мы льнем к тому, кто в тот момент ближе всего. Мы держимся на драгоценную жизнь. Именно поэтому нас не хоронят на освященной земле. Те одинокие, которые говорят правду, не могут оказаться среди спасенных.
Д’АННУНЦИО (с полным ртом, но достаточно различимо). Спасенные и проклятые – суть одно. И, честно говоря, не знал я актера, достойного похорон где-либо, помимо придорожной канавы. За исключением, разумеется, тебя, любовь моя. Должен признать, к полному моему изумлению, пусть это невероятно, в Питтсбурге потрясающе хороший проволоне.
ДУЗЕ. Все, с кем я тогда играла, думали, что я безумна. Тощая, хрупкая на вид девушка, которая отказывалась поступаться принципами. Они хотели величественных жестов и помпезности. Я пыталась играть просто, правдиво, на эмоциях. Они это воспринимали, как непрофессионализм. О, как они меня ненавидели!
Д’АННУНЦИО. Посредственность все меряет линейкой собственной ограниченности. Она может только утверждать, что любое новшество должно восприниматься, как неудачная попытка повторить то, что уже известно.
ДУЗЕ. Никого нельзя называть посредственностью. Все люди несут в себе что-то божественное, какую-то внутреннюю правду.
Д’АННУНЦИО. Да, и я – Наполеон Бонапарт. Умелая посредственность всегда приложит все силы к тому, чтобы убить искру творчества в настоящем художнике. И в большинстве случаев успешно убивает. Но с тобой у них ничего не вышло, любовь моя. Ты всегда была очень упрямым маленьким сорванцом.