Книжка была дешёвенькая, всего-то 80 рублей, да и то, за ленивый сборник цитат, с такой низкосортной обложкой из нулевых, это было чересчур большой ценой. Но Петрюля Елизавета Михайловна впитывала в себя мудрости с удовольствием и радостью.

      В этих цитатах, в которых одни находили себе способ лёгкого заработка, она находила успокоение и утешение, раздумывая над смыслом в стенах Донского монастыря. Большую часть времени Елизавета Михайловна сидела на стуле или на скамейке, рассматривала иконы, расписанные стены, людей, иногда ходила по монастырю, но в основном читала книжки, которые продавали в церковной лавке.

      Здесь её многие знали в лицо, она была частой гостьей. Вот, приветливо кивнула проходящая мимо женщина в платке и зимней коричневой дублёнке, Ирина.

      В дальней части монастыря, поодаль от Елизаветы Михайловны, скучилась группка бабулек, все конечно же в платках, низенькие, широкие и сгорбленные, они всегда ходили вместе, чтобы молиться, иногда помогали убирать в монастыре, протирали подсвечники или выносили мусор.

      Ещё, с недавних пор, в монастырь начал заходить странный мужик, сильно младше её, даже молодой на её взгляд, с бородой и странной шишкой на лбу. К иконам он подходил, сняв чёрную шапку и прижав её к груди, шёл он быстрым и раздражённым шагом. При этом, когда он заходил в монастырь и замечал маленькую, сухую старушку в чёрной дублёнке и чёрной шапке сидящей в углу с какой-нибудь книжкой, злобно и подозрительно пялился на неё. Можно было даже подумать, что смотрел он на неё с некоторым испугом. Елизавета Михайловна считала, что шишка на лбу это наказание от Бога за какой-то страшный грех или метка Сатаны.

      Так проходили дни Елизаветы в выходные, в будние дни она работала учителем литературы в школе неподалёку. Денег с преподавания и пенсии хватало, чтобы постоянно пополнять свою религиозную библиотеку дешёвыми книжками о православии и, чтобы вносить деньги на разные пожертвования, в Донском монастыре или в другие вместилища Бога. Она ходила по всем районным и около районным святыням, это было её паломничеством в свободное время.

      Там она находила поддержку и силу, ответы на вопросы, которые её волновали. В этой среде она находила для себя более высокую причину жить, открывала для себя другую, духовную сторону жизни, которая закрыта для обычного обывателя, которому ничего неинтересно кроме его повседневных мелочных забот и бытовых проблем.

      Тем временем, сразу за помеченным бесом, в монастырь зашел мальчик, на вид лет 15 – 16, в очках, и начал ходить по территории, рассматривая всё, что находилось внутри. Пока мальчик, как муха, бессмысленно ходил от одной стены к другой, от одной иконы к другой, Елизавета Михайловна терпеливо ждала в углу, как паук, она ждала и муха залетела в её уголок.

      «Привет, мальчик, тебя как зовут?»

      «Егор»,– удивлённо, но вежливо ответил мальчик.

      «А что же ты здесь делаешь, Егор? Разве не время школы?»

      «Да я так, гуляю просто, вот решил заглянуть посмотреть, а школу прогулял, там ерунда одна»

      «Ну это хорошо, что ты сюда зашёл, в школах действительно мало чего хорошего проходят, вот что у вас на биологии рассказывают, наверное, что человек от обезьяны произошёл?»

      «Ну да»

      «И ещё наверное, что Бог человека не создавал?»

      «Ну да»

      «То есть они говорят, что ты и я – обезьяны. Ты в это веришь?»

      «Да»,– у Егора было удивлённое лицо, он не ожидал, что разговор зайдёт в русло биологии и что ему придётся отвечать по школьной программе, всё-таки школу он сегодня прогуливал.

      «Тааааак, а ты скажи, ты верующий?»,– у женщины лицо заметно посуровело, одновременно с этим в дальнем углу монастыря вслух начали молиться бабушки, а прямо к Егору и Елизавете Михайловне подошла старушка в чёрном, пихнула сзади мальчика, чтобы он подвинулся и начала протирать подсвечник, ворча: «Трёшь и трёшь, целый день трёшь и трёшь, без остановки, так трёшь и трёшь.»

      Тут и мужик с шишкой на лбу начал злобно пялиться на мальчика с женщиной. Всё это не могло не действовать на нервы, для Егора это казалось каким-то странным сном, каким-то бредом, какофония звуков: молитвы бабушек в углу, ворчание бабушки-уборщицы, злобный взгляд крестящегося мужика с шишкой и немигающий взгляд строгой женщины, которая не верила, что могла произойти от обезьяны.

      «Да, то есть нет»,– ответил Егор,– «неверующий»,– добавил он.

      «Ага, а родители, крещёные?»

      «Ну да, недавно только крестились»

      «Понятно, и тебя тоже надо крестить, а то вот ты какой вырос. Молитвы хоть знаешь?»

      «Нет»

      Какофония звуков не прекращалась,