Перед Великим распадом. Федор Федорович Метлицкий
Читать онлайн книгу.
случайно накатившейся волной.
– А кто сейчас трезво думает? – смеялся Игорь.
Батя ржал:
– Дима у нас за все берется сам! Выхватывает из-под носа.
– Зато ты мягко переваливаешь свою ношу на других, – подзуживал его Коля.
____
До недавнего времени я был в постоянной эйфории. Странная вещь – эта эйфория! Не чувствуешь тела, наверно, потому, что не жалко. Так Павка Корчагин летел на коне, с поднятой саблей, жертвуя телом во имя коммунизма.
Я всех любил – атавизм детства, когда всех хотел полюбить, и все любили меня. Такая любовь существует в реальности, как у младенца, который всех любит, и потому любят его.
В молодости я не хотел семьи, семейного счастья. Хотя было страшновато представить, что когда буду умирать, никто не закроет мне глаза. Отчаяние одиночества в искании себя – это было мое.
Разные умы, считал я, существуют в разных эпохах – кто-то в будущем, кто-то в Средневековье. Я инстинктивно жил в эпохе Возрождения, где мир планомерно, постепенно и плавно шел к лучшему. А может быть, в Древней Греции, в золотистой сфере бессмертия.
Даже увлекся идеями философа Н. Федорова: за нынешним сознанием и жизнью должно следовать «сверхсознание» и «сверхжизнь» (так думали и Вернадский, и Тейар де Шарден). Пока человек смертен, остается глубокий исток зла в нем, выделяющий токсины злого соперничества, отчаяния, нигилизма и демонизма. Земной рай утопичен. Борьба за онтологическую свободу выше всех социальных. Идет активное преображение природного, смертного мира в иной, не природный, бессмертный тип бытия. Дурной конец мира не фатален. Все в руках человека. Человеческое всеединство нераздельное и неслиянное. Это кровное мое, когда еще в молодости мечтал о безграничной близости, существующей в мире.
То есть, я чувствовал себя бессмертным.
В общем, точно не знал, кому поклоняюсь. Может быть, Бердяеву, чьи мысли об «экстазе» вводили меня в экстаз? У меня оказался союзник, только скрывали всю жизнь. Духовный освобождающий экстаз, по Бердяеву – подъем в царство божье и одновременно нисхождение в реальность. В нем не разрушается, а освобождается личность.
Или это Альберт Швейцер, который благоговел перед жизнью? «Добро – то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей».
Тогда мы, «дети оттепели», далеко ушли от граждан, погруженных по уши в «совок».
____
Это не мешало мне загораться негодованием на штатных сотрудников при воспоминании о том, как я в одиночку отчаянно доводил до открытия конференцию, в бессилии от их ленивых движений и неожиданных исчезновений, отчего грозил срыв мероприятия и позор.
– Где плакаты? – страшно шептал я Резинькову, менеджеру по рекламе, вальяжно севшему в зале, как делегат, перед самым началом конференции. Другие сотрудники тоже сидели, как делегаты важного мероприятия. – Вы же ответственный за оформление!
– А что, еще не поднесли?
– Вон отсюда! – захлебнулся я в крике.
Наверно,