Родственные души

      Путешествуя по другим городам и странам вряд ли многие обращали внимание на одну особенность: возвращаясь к себе домой, мы какое-то время несем на себе отличительные черты недавних мест пребывания. Доказательство? – Извольте!

      Когда-то, вскоре после перестройки, вернувшись из Италии и прогуливаясь по центру Петербурга, я встретила на Дворцовой площади группу итальянцев, которые, явно приняв меня за итальянку, так обрадовались встрече с соотечественницей, что перебивая друг друга, принялись мне что-то рассказывать на их родном языке, увы, мне непонятном. Может, подзагорев на Адриатическом побережье, я стала похожа на итальянку, но уверена, дело в другом: я была под впечатлением от путешествия и вывезла в своей душе частичку этой прекрасной страны.

      Так, вернувшись из Литвы, где жила моя мама, я в тот же день познакомилась с литовским летчиком, его самолет прилетел из Вильнюса, и на всем Невском проспекте он высмотрел именно меня.

      Думаю, в чужих городах мы чувствуем себя очень свободными и раскрепощенными, но, в то же время, где-то, на уровне подсознания – неуверенно. Вот это подсознание и высматривает в чужих странах и городах родственные души.

      И таких случаев в моей жизни было очень много.

      До перестройки предприятиями руководила не только коммунистическая партия, если кто помнит, но и профсоюзы. И эти профсоюзы распределяли среди своих многочисленных членов очень малочисленные путевки. Естественно, по-знакомству. Так, благодаря матери моей подруги Татьяны, мы с ней и стали обладателями дешевых профсоюзных четырехдневных путевок в Баку. Обычно эти путевки захватывали два выходных дня, поэтому было достаточно взять еще два отгула, и ты, пребывая в полном счастье, отрываясь от земли, летишь на встречу новым впечатлениям, новым городам и новым знакомствам.

      Вот и мы в самом начале мая и его трепетной петербургской весны, оказались под жарким солнцем Баку. Одурманенные запахом восточных специй, отуманенные чувственными взглядами южных мужчин и их нежными словами, мы вернулись в Северную Венецию.

      И уже на следующий день, седьмого мая, задержавшись на работе из-за застолья по случаю Дня связиста, мы познакомились на Исаакиевской площади с двумя бакинцами, прилетевшими так же на четыре дня, но в Петербург. В то, советское время, не было миграции населения союзных республик, ведь требовалась прописка.

      Утопая в кустах сирени, мы, несколько сотрудников одного отдела, сидели и курили на скамейках в центре площади, но бакинцы подошли знакомиться именно к нам, двоим, недавно вернувшимся из Баку.

      Петербуржцы, пережившие зиму и недостаток солнца, выглядели бледными, а то и синюшными, а смуглые лица, черные глаза и белозубые улыбки бакинцев под тусклыми лучами северного солнца смотрелись странно и выдавали чужаков. И единственный в нашей компании мужчина – наш шеф, словно петух, кинулся защищать свой курятник, отталкивая от нас южан.

      Но мужчины были настойчивы, и когда мы, наконец, покинули стойбище и двинулись в направлении метро, бакинцы, вновь проявив настойчивость, увязались за нами.

      – А вы неплохо говорите по-русски, – заметила нашему ухажеру подвыпившая Марья Ивановна.

      Впрочем, трезвых среди нас не было: а как иначе? Но норму мы знали, не то что десантники, купающиеся в фонтанах в День ВДВ, если следовать их примеру, то нам День связиста следовало отмечать только связью без брака.

      – Я преподаю русский язык в школе, – ответил мужчина Марье Ивановне без обиды.

      Сама добропорядочная внешность мужчины просто вопила о его интеллигентности. Приятель же был попроще, однако, более щеголеватый, этакий раскованный красавец.

      Марья Ивановна совмещала в Управлении сразу две должности – инженера и партийного босса. Обладая мужским складом ума и отличной памятью, она удерживала в своей голове неимоверное количество анекдотов, которые рассказывала «к слову».

      Вот и сейчас, приняв на себя канву беседы, она, к слову, рассказала пару сальных анекдотов, не стесняясь в выражениях. Было видно, что южные мужчины обескуражены, они не привыкли слышать такие слова из женских уст и посчитали самым правильным просто не реагировать на анекдоты.

      Мы были после застолья веселые, расслабленные, День связиста – для нас святой праздник, и это мимолетное знакомство нас ни к чему не обязывало. Но от свидания, на которое меня и Татьяну упорно приглашали южане, как-то было неудобно отказаться, легче и быстрее – согласиться, но не придти. Женщины это понимают, мужчины – нет. Правда, чисто из вежливости, мы ответили на их вопросы: где работаем и во сколько заканчивается наш рабочий день.

      На следующий день меня и Марью Ивановну еще до обеда начальник буквально выгнал с работы, узрев наш бледный вид после вчерашнего застолья. И не мудрено – мы попеременно рвались в туалет – нас тошнило. Не иначе, как нам подмешали спирт в напиток, а особенным здоровьем мы не отличались.

      Выйдя на улицу и глубоко вздохнув пропитанный бензином воздух, нам совсем поплохело, отчего печаль коснулась наших душ и отпечаталась на бледных