По дороге Влад храбрился, но почему-то почувствовал себя неуверенно, когда оказался перед дверью салона красоты «Эвридика» со следом от пули чуть ниже и левее «Э». Влад помялся и постучал. И тут же выругал себя за это. Надо было войти без стука с высоко поднятой головой.

      – Войдите.

      И вот он уже сидит и отвечает на дурацкие вопросы казенного бланка. Машка напротив чистила ногти кончиком ножа для бумаг. Влад дошел до вопроса «Можете ли вы провести прямую линию без линейки на шумной вечеринке или предпочитаете заниматься этим в одиночку?» и замер.

      – Что такое? – спросила Машка.

      – Ничего, – Влад уставился в тест.

      – Вопросы не нравятся?

      – Нет, все прекрасно.

      – Вы отвечайте, отвечайте, а заодно расскажите о своих друзьях. О девушке Наташе, например.

      – Я полагаю, все есть в моем личном деле.

      – Есть. Но я хочу послушать вас.

      Влад поставил еще один плюсик в бланке. У него почему-то пересохло в горле. Отвечать не хотелось.

      – Ясно, – сказала Машка, – клиент на контакт идти отказывается.

      – Почему я должен идти на контакт? Я заполняю ваш дурацкий тест.

      – Вместо того чтобы гибнуть в бою? – она привстала, улыбнулась, но только губами. – А тест, и правда, дурацкий.

      – Я глупее не видел.

      – Ага, я тоже.

      Она отвернулась и посмотрела в окно. За окном было лето, которое почему-то оказалось ненужным. И все-таки пахло вишней, созревшей среди дождей.

      – Про девушку вы все-таки расскажите, вдруг я о ней что-нибудь знаю. Так просто, ради контакта.

      – Что?

      – Вы заполняйте тест, заполняйте.

      «Как долго вы можете сохранять спокойствие, когда встает солнце в утро перед вашим расстрелом?»

      – Вы не можете иметь доступ к такой информации.

      – Я унаследовала звание. И парочку наград. И профессию.

      Влад стиснул ручку в кулаке. Машка выбралась из-за стола, как-то неожиданно тяжело.

      – Наташа училась на два курса младше. Мы с ней встречались. Ну, или дружили.

      Погас свет. И в кабинете стало пасмурно. Небо уже не светилось. Влад опять видел только спину Машки. Он вдруг подумал, что сейчас, во время войны, показывать спину – скорее акт доверия, чем неуважения. Он даже почувствовал что-то вроде симпатии, но одернул себя.

      – Про таких как она, – сказала Машка внезапно, – говорят: она родилась с зеленкой на лбу.

      – А почему с зеленкой?

      – Разве ты не знаешь? Чтобы расстреливать удобно. Люди с десятой верой долго