Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, —

      Во мне заряд нетворческого зла:

      Меня сегодня Муза посетила, —

      Немного посидела и ушла!

      У ней имелись веские причины —

      Я не имею права на нытье, —

      Представьте: Муза… ночью… у мужчины! —

      Бог весть что люди скажут про нее.

      И всё же мне досадно, одиноко:

      Ведь эта Муза – люди подтвердят! —

      Засиживалась сутками у Блока,

      У Пушкина жила не выходя.

      Я бросился к столу, весь нетерпенье,

      Но – господи помилуй и спаси —

      Она ушла, – исчезло вдохновенье

      И – три рубля: должно быть, на такси.

      Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому,

      Но бог с ней, с Музой, – я ее простил.

      Она ушла к кому-нибудь другому:

      Я, видно, ее плохо угостил.

      Огромный торт, утыканный свечами,

      Засох от горя, да и я иссяк,

      С соседями я допил, сволочами,

      Для Музы предназначенный коньяк.

      …Ушли года, как люди в черном списке, —

      Всё в прошлом, я зеваю от тоски.

      Она ушла безмолвно, по-английски,

      Но от нее остались две строки.

      Вот две строки – я гений, прочь сомненья,

      Даешь восторги, лавры и цветы:

      «Я помню это чудное мгновенье,

      Когда передо мной явилась ты!»

      И вкусы и запросы мои – странны

      Я экзотичен, мягко говоря:

      Могу одновременно грызть стаканы —

      И Шиллера