Сжала кулаки до хруста и гипнотизировала почти скуренный бычок. Будто пыталась силой мысли перенести его к себе в пальцы.

      Медленно наклонилась и подобрала находку. Повертела в пальцах, посмотрела с разных сторон и дунула на кончик фильтра. Зажала между зубов и начала выискивать того, у кого можно попросить огонька.

      Ооо, а вот и на ловца…

      – Э? Прикурить дай!

      Щегол остановился, растерянно глядя мне в глаза и сигарету прячет за спиной. Конспиратор хренов.

      – Че вылупился? Мне начхать, хочешь – травись. Мне только прикурить дай!

      Щегол посмотрел с сомнением, но вытащил зажигалку. Выхватила дрожащими пальцами и подставила огонек к сигарете.

      – На, – закрыв глаза, протянула ему обратно.

      Услышала, как пацан драпанул от меня. Усмехнулась и разлепила веки. До чего же кайф! Схватилась двумя пальцами за бычок и жадно затягивалась, выкуривая под ноль, до самого фильтра. Затушила о подошву своего берца и отшвырнула фильтр. Мало! Внутри снова начало все стягивать. Хрен приглушу. Надо найти пожрать, во рту два дня ни крошки.

      Подойдя ко входу станции метро около набережной, остановилась. Поморщилась от предстоящего. Повернулась на пятках в сторону воды и вдыхала свежий воздух. Глубоко. С остервенением. Так, чтобы холодом обжечь легкие.

      Ненавидела слабость. Она меня обескураживала, вводила в необъяснимый ступор. Всегда! Я никогда не была слабой. Ни на каком этапе своей жизни. Я никогда не ныла и не жаловалась на свою судьбу! Но сейчас… сейчас мне именно это и предстоит.

      Нам, уличным бродяжкам, часто приходится играть. Прикидываться дурочками, идиотами и несчастными. Давить на жалость, отыскивать больное место людей и давить. Давить и насмехаться над ними. Над этими доверчивыми идиотами, которые мнят себя богами, задирают нос кверху, если подадут милостыню или кинут пару слов, полных сожаления.

      Оооо… как я любила таких жалостливых. Которые хотят пожалеть, но их хватает от силы на десять минут. Тех, у которых найдешь нужную точку, на которую нужно давить, и наблюдаешь, как они на глазах начинают ломаться. Я впитывала в себя эти ощущения. Гордилась собой, когда видела, как по незнакомому лицу текут теплые слезы. Люди – глупые существа…

      – Кто это тут у нас? Привет. Че не заходишь? – услышала сбоку до боли знакомый голос.

      Ризван. Местный сутенер. Повернулась к нему и без тени улыбки глянула на высокого брюнета. Черная рваная челка упала на глаза. Шоколадные глаза блестят. И я не хотела никогда знать, что это за блеск. Он всегда менялся при виде меня. При виде баб. Но со мной было что-то другое, и от этого холодок струился по жилам.