В плену судьбы. Виктория Гилберт Пыргару
Читать онлайн книгу.
я исполняла номер на сцене. Такая реакция обычно бывает у лошадей и слонов, когда они видят змей. Я ушла, хмыкнув.
Мама сказала:
– Блин, страшно, наверно, было, да? Жесть. Как можно работать с такими змеями и не следить за ними?
Я пожала плечами. С одной стороны, мне это понравилось. Хотела бы я снова исполнить этот трюк, но, увы, я не люблю рисковать, а это было опасно.
Через три дня мы снова петляли по улицам, словно скрываясь от кого-то. Прошел месяц, наступил следующий.
Как-то утром я спала часов до двенадцати. Мама куда-то ходила, затем пришла домой и села на стул, о чем-то задумавшись.
Минут через пять мама зашла в комнату и сказала:
– Собирайся. Быстренько.
Через две минуты я вскочила, посидела на кровати и снова на нее упала, затем все же поднялась и стала неспешно одеваться. Мы вышли из дома и опять куда-то поехали, как позже оказалось – в аэропорт. Я сказала:
– Зачем нам в аэропорт, мам?
Она сказала:
– Молчи, тихо. Так нужно, и не спрашивай.
Я сказала:
– Мы от кого-то скрываемся, да?
Мама сказала:
– Нет. Дочь, это совсем не важно.
Сзади мимо проезжающего автобуса появились те двое мужчин, будто выросли из-под земли. Один, улыбнувшись, сказал:
– Беги, беги. Не убежишь ты от меня, от нас не сбежать. Просто отдай то, что должно, и можешь жить спокойно. Не можешь заплатить – отдай то, что дорого твоему сердцу, или вообще бы не брала тогда, – и он зловеще хихикнул.
Я случайно повернулась. Темноволосый брюнет, улыбнувшись, сказал:
– Не каждый ощущает взгляд на своей спине. Нет, многие, конечно, ощущают, но тогда, когда уже поздно. Эх, ты не представляешь, во что влипла одна женщина, и ты благодаря ей тоже.
Мы быстро скрылись в аэропорту, кинули сумки, затем прошли в зал на другой контроль, попутно обменяв билеты на посадочные талоны. Мы прилетели в какой-то город. Месяц-другой жили спокойно, но вскоре опять поехали в аэропорт и снова улетели в новый город. Порой мы по какой-то причине меняли множество городов, хотя я не понимала почему. Я стала ходить в школу, пока было, казалось, спокойное время. Однажды вечером я пришла домой едва ли не к девяти. Мама крикнула:
– И где ты, дура, шароебилась все это время? Шалашиха гребаная, шлюха.
Я удивленно замерла и сказала:
– Да вообще-то я это… с подругами гуляла, мам. А не как то, что ты подумала там, хотя я и не знаю, о чем ты думала.
На другой день пришла, случайно схватив двойку по одному предмету, да еще и с конца урока ушла. Мама пихнула меня на кровать, рывком схватила за волосы, взяла ремень и замахнулась им. Раз хлестнула, два хлестнула. На третий раз занесла руку, но зацепилась за люстру ремнем и каким-то образом ее сорвала.
Я пихнула маму на кровать. Люстра упала на то место, где она стояла раньше. Вскочив, я убежала, а мама осталась сидеть на кровати в шоке и удивлении от произошедшего.
Я сидела на кухне и меня посетила мысль: «Никто не вправе тебя бить и хлестать ремнем, даже если эта женщина