Сердце. Малин Кивеля
Читать онлайн книгу.
в странно затрудненной ходьбе, в мыслях, которым я кричала нет.
Час был поздний. Я вдруг вспомнила, что давно не ела. Зашла в кафе на одной из улиц, ведущих к больнице, где раньше иногда, купив чашку дорогущего кофе, садилась за столик и работала или ела ленивую овсянку со свежей малиной и поджаренными кокосовыми хлопьями после тренировки по боксу. На нижней полке витрины лежали вчерашние бутерброды за полцены. Я взяла один. Подсохший хлеб царапал глотку. Вспухший сыр, теплый склизкий огурец. Всё разваливалось.
Я вернулась совсем без сил. К запаху лекарств, детских макушек, кровянистых выделений, зимних ботинок, антисептика, страха, кофе. Гуляла сорок две минуты. Быстро скинув верхнюю одежду, я разбросала ее по крючкам, полкам, вешалкам. Я спешила к больным, там ждали дети – посиневшие, до срока рожденные, похожие на ящерок, и к кому-то уже звали пастора, а ты спал и спал. Твой сон длился всё дольше.
У неба словно осталось всего два цвета: черный и красный. Вечерами я отмечала их наличие, прежде чем опустить штору и замкнуть наш белый кокон.
На дне пакета с вещами я нашла карандаш.
Сейчас в воздухе кружит пыль, блестит, покрывает все поверхности, слой за слоем. В трубах воет ветер. Ветер во всех трубах, и соседская собака. Пахнет остывающим на кухне кофе и бензином с большой дороги. Молочно-белый туман – или это окно запотело? Пар над чашкой чая или дым из трубы за окном. Однако этот туман быстро растает, обернется чем-то другим; еще раннее утро.
Тогда мы сидели, затаив дыхание, в сиреневом свечении аппарата УЗИ, и датчик скользил по телу младенца, которому было три дня. За два дня до того мы вернулись домой из роддома. А теперь приехали обратно – правда, в другую часть больничного организма, ближе к заливу. За окном уже стемнело, столбик термометра стремительно падал, в воздухе парили сухие снежинки. Рано утром мы приехали на дополнительный контроль, и с тех пор нас так и водили из кабинета в кабинет. Что-то было не так. Клаус сливался со стенами, я не помню его присутствия, я занимала собой всё пространство, я плакала, я брала младенца на руки, у Клауса перехватывало дыхание.
Стеллаж с DVD: «Телепузики» и «Крот». Постер с динозаврами. Дефибриллятор. Над кушеткой – мобиль со шнурком, за который дергали, чтобы отвлечь от обследования младенцев постарше. Аппарат УЗИ то и дело отлаживал сигнал.
В тот раз я шла вдоль замерзшей воды, и лед нарос такой толстый, что по нему могли ехать машины, такого давно не было, и я повторяла про себя название. Никак не ложился на память порядок букв. Я и вправду не могла запомнить название. Этой болезни, отклонения – врожденного. Название которого всё повторяли и повторяли. В палате, в кабинете УЗИ, в мерцании аппарата. Отклонения, которое возникло не из-за моего возраста или стресса, не из-за глотка сидра на седьмой неделе беременности или компонентов увлажняющего крема, не из-за расстройства пищевого поведения в подростковом возрасте, не из-за ибупрофена, не из-за моего изначально неоднозначного отношения к этой беременности. Просто данность.