Паранойя. Почему я. Полина Александровна Раевская
Читать онлайн книгу.
is> вас обоих.»
К. Макколоу «Поющие в терновнике»
Не знаю, сколько мы с ней стояли вот так, обнявшись и ни о чем не думая, но вскоре Настя неловко отстраняется и, обведя взглядом соединенную с гостиной столовую, едва заметно морщится. Видимо, наткнувшись на семейную фотографию во всю стену.
– Можно мы отсюда уедем? Мне не по себе, – просит сдавленным голосом, снова пряча глаза. Она смотрит, куда угодно, только не на меня. Я же едва сдерживаю тяжелый вздох.
То, что будет непросто, я знал с первой секунды и примерно представлял, как решать те или иные проблемы, однако в них не входило чувство вины и стыд наивной девочки, которая еще не научилась без сожалений посылать совесть в известном направлении и принимать себя такой, какая она есть.
Никто из моих женщин никогда не носил розовых очков и не был обременен моралью, да и сам я давно вышел из возраста противоречий, поэтому Настькины метания были мне хоть и понятны, но чужды. Я давно не признавал все эти праздные п*здострадания.
Хитрованы, слезно посыпающие головы пеплом, но неизменно творящие ту же херню, вызывали у меня исключительно смех. Так и хотелось пожурить: «Нет, лапонька, не проканает. Ты либо крестик сними, либо трусы надень, а рыбку съесть и на х*й сесть не получится, как не рви себе душу.». Но Насте я этого, естественно, не скажу. В конце концов, она не лицемерка, просто возраст у нее такой нежный, и рефлексировать в восемнадцать лет, когда убеждения и принципы не проходят проверку реальной жизнью – вполне нормально. Это надо переварить, осмыслить, и принять. Поэтому просто соглашаюсь с ней коротким «собирайся» и, поцеловав, помогаю слезть со стола.
– Мне нужно в душ и что-нибудь надеть, – все так же не глядя, суетливо поправляет она халат.
– Олькина комната вторая направо, возьми у неё, что хочешь.
– Ничего не хочу, дай своё, – отрезает она и, наконец, поднимает на меня лихорадочный, полный сомнений и неуверенности взгляд. Мне хочется успокоить её, сказать банальное «всё будет хорошо», но она не хуже меня знает, что это не так. Наше «хорошо» возможно только за закрытыми дверьми. И ее от этого ломает по- черному. Оно и понятно, не такой должна быть первая любовь.
Но что я могу? Пообещать, что разведусь, женюсь и мы заживем счастливой, беззаботной жизнью?
Ну, если впаду раньше времени в маразм, то обязательно так и сделаю, однако сомневаюсь, что ей станет легче. Она же самоедством занимается, не потому что я женат, отец ее подруги и мудак, каких свет не видывал.
Нет. Ее грызет то, что она умудрилась во все это вляпаться по самые уши, и что теперь ни делай, этого уже не изменить. Максимум, что можем – позволить себе хотя бы одну ночь не грузиться и побыть теми, кем мы были в июле. Может, это и сказка, но именно этой сказки мне все эти месяцы не хватало, именно ради нее стоит рисковать.
– Иди ко мне, маленькая, – притягиваю к себе свою, едва сдерживающую слезы, сказку. Она, прикусив задрожавшую губу, мотает головой. И уже в следующее мгновение, закрыв лицо руками, начинает плакать у меня на груди, периодически в бессильной ярости ударяя по ней кулачком.
– Зачем ты обманул меня, Серёжа? Ну, зачем? Если бы я знала… Если бы я только знала…
– Шш, – сжав ее вибрирующее тело, целую с чувством в макушку, и шепчу, не зная, чем еще унять эту истерику. – Ты права, Настюш, это всё я. Ты ни в чем не виновата.
У нее вырывается смешок.
– Ага, – всхлипнув, иронизирует она. – Так всем и скажу.
– А ты собралась кому-то что-то говорить? – помедлив, уточняю осторожно. Я почему-то был уверен, что мы с ней одинаково видим дальнейшее развитие наших отношений, но сейчас начинаю в этом сильно сомневаться.
– Ну, когда-то ведь придется, – отзывается она тихо. – Или что? – отстранившись, тянет с усмешкой, заглядывая мне в лицо.
– Что? – включаю дурачка.
– Типа ты не понял.
Втягиваю с шумом воздух и подхожу к столу, чтобы взять сигареты. Сделав затяжку, смотрю на нее сквозь пелену дыма, и в душе не еб*, чего она от меня сейчас ждет, каких признаний. Сама ведь пришла, зная, что я ей не любовь до гроба предлагаю. Так какого хера?
– Насть, ты что от меня хочешь услышать? Что я, по-твоему, должен сказать? Пообещать, что завтра же разведусь, брошу детей и женюсь на тебе?
– Причем здесь это?
– Ну, а что тогда? К чему вопрос? – давлю, начиная по-настоящему беситься. Настька отводит взгляд и с тяжелым вздохом признается:
– Не знаю. Просто не могу представить, как это все будет. Ты там с семьей, а я? Я не смогу так.
– А может, ты сегодня не будешь ничего представлять, а побудешь здесь и сейчас со мной? Ты ведь сама пару минут назад просила об этом.
– Просила, но это слишком тяжело. Все здесь давит… – поморщившись, оглядывает она рамки с фотографиями.
– Знаю, Настюш, но хотя бы на одну ночь давай попробуем? Я ужасно соскучился по твоей улыбке, хочу снова ее увидеть.
Она прикусывает губу, и, помедлив, все же едва заметно