История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой. Жозефина Мутценбахер
Читать онлайн книгу.
выбраться и добилась всего только благодаря своему телу. Без этого жадного, с юных лет загорающегося любым чувственным наслаждением, в каждом пороке детства упражняющегося тела я бы окончательно опустилась, подобно своим подругам, которые умерли в воспитательном доме или зачахли истерзанными и отупевшими пролетарскими жёнами. Я же не задохнулась в грязи предместий. Я получила прекрасное воспитание, которым целиком и полностью обязана исключительно распутству, ибо оно было тем, что привело меня к общению с аристократичными и образованными мужчинами. Я на собственном опыте вскрыла и поняла, что мы, бедные, низкого происхождения женщины, не столь уж виновны, как-то хотели бы нам внушить. Я увидела свет и расширила свой кругозор, и всем этим я обязана своему образу жизни, который называют «порочным». Если сейчас я и описываю на бумаге свою судьбу, то делаю это только для того, чтобы скоротать этим часы одиночества и вызвать, хотя бы в воспоминаниях, то, чего мне недостаёт нынче. Я нахожу это занятие более подходящим, нежели исполненные раскаяния назидательные уроки, которые, вероятно, понравились бы моему духовнику, однако самой мне пришлись бы не по душе и только нагнали бы на меня безграничную скуку. А, кроме того, я нахожу, что жизненный путь подобных мне женщин нигде не описан. Книги, которые я просматривала позднее, ничего не рассказывают об этом. И, возможно, было б совсем неплохо, если бы аристократичные и богатые мужчины, которые развлекаются с нами, которые манят нас и, простодушно верят всем несусветным вещам, услышанным от нас, прочитав эти строки, всё-таки однажды узнали на примере одной из девочек, столь пылко заключаемых ими в объятия, как всё выглядит в действительности, откуда эта девочка родом, что пережила и что думает.
Мой отец был очень бедным подмастерьем шорника, имевшего свою мастерскую в Йозефштадте Mutzenbacher.[5] Мы жили далеко за городом, в Оттакринге,[6] в новом тогда ещё доме, эдакой доходной казарме, которая была сверху донизу заполнена бедняками. Все эти люди имели помногу детей, и летом слишком тесный двор уже не вмещал их ватагу. У меня было два брата, оба на несколько лет меня старше. Отец, мать и мы, трое детей, размещались в одной комнате и кухне, и, кроме того, имели ещё квартиранта, снимавшего у нас койку. Таких квартирантов перебывало у нас по очереди, пожалуй, около полусотни; они приходили и уходили, то мирно, то со ссорами и скандалами, и большинство из них бесследно исчезало так, что мы никогда больше о них ничего не слышали. Я запомнила главным образом только двоих из них. Один, подмастерье слесаря, был смуглым юношей печального вида с совсем маленькими чёрными глазами и лицом, вечно перепачканным сажей. Мы, дети, очень его боялись. Он был всегда молчалив и не говорил ни слова. Помню, однажды он пришёл домой во второй половине дня, когда я находилась в квартире одна. Мне в ту пору минуло пять лет, и я играла на полу комнаты. Мать с обоими мальчишками находилась на Княжеском поле, а отец ещё не вернулся с работы. Слесарь поднял меня с пола и усадил к себе на колени. Я хотела, было,