Последний медведь. Две повести и рассказы. Ирина Васюченко
Читать онлайн книгу.
на них, так и забуду, о чем говорила.
Да уж, второе издание вышло заметно исправленным и дополненным. Но меня "королева ресниц" слушает, как оракула. Я – нерушимый авторитет, по крайности пока речь идет о всяческих умствованиях. Когда доходит до бытовых распрей, я со всем своим влиянием могу хоть лопнуть, но ничего не добьюсь:
– Перестань хватать мои вещи! Сколько можно говорить? Ты опять рылась у меня на полке! И все разбросала!
– Я искала краски.
– У тебя есть свои.
– Я не знаю, где они.
– Ты их потеряла? А мне какое дело? Я же твоих красок не беру. И требую, чтобы моих тоже никто не трогал.
– Я твоя сестра, а не какой-то "никто".
Эта непререкаемая убежденность, будто наше родство дает ей столь обширные права, приводит меня в бешенство.
– Какая же ты тупая! – киплю я. Киплю тем сильнее, что тупость Веры мне сомнительна. Когда надо, это прелестное дитя бывает поразительно толковым. И в школе дела у нее, судя по всему, складываются лучше, чем у меня в ее годы. Однако этим так мало сказано, что я все же считаю нужным предостеречь ее. Если бы родители, прежде чем отправить меня в школу, объяснили, куда я попаду, скольких мучений можно было бы избежать! Почему они этого не сделали? Они-то знают, каков этот мир. Хорошо, что хоть Вера будет предупреждена, об этом есть кому позаботиться.
– Главное, запомни, что ты на три головы выше всех, кто тебя окружает, – вещаю я. – Я не знаю твоих одноклассников, но это неважно: люди почти все одинаковы. Если поддаваться им, они соберутся вместе и тебя затопчут. Именно потому, что ты на самом деле лучше их, понимаешь? За то, что ты на них не похожа.
– А что же нужно делать? – сестренка искренно старается впитать мою премудрость, но, видимо, все это слишком возвышенно для ее понимания.
– Нужно научиться презирать. Не разлетаться ни к кому, ни у кого не идти на поводу. Это самое трудное, ведь бывает, человек так нравится, кажется до того прекрасным…
– В нашем классе, по-моему, таких нет, – рассудительно замечает Вера. – Несколько неплохих девочек есть, но они обыкновенные.
Похоже, Вера и без моих разглагольствований смотрит на вещи трезво. Куда потрезвей моего. Но я, уже распалившись, продолжаю клеймить род людской, его стадность, злобу, непостоянство…
– А бабушка говорит, что ты тоже непостоянна, – вдруг сообщает Вера.
Я возмущенно вскидываюсь. После трусости непостоянство представляется мне худшим из пороков. Тут я советская девочка с головы до пят, хоть того и не сознаю. Скормить мне весь набор пионерских понятий наставникам не удалось, но некоторые семена все-таки дали всходы. Гранитная верность себе, своим изначальным представлениям и пристрастиям – эту доблесть я очень чту. В наборе-то она была призвана служить консервантом для преданности партии и государству, вдолбленной в детскую голову до того, как в ней пробудится способность суждения. Однако и сам по себе пафос непреклонного постоянства достаточно агрессивен, и я резко бросаю:
– Старая карга выжила из ума!
Сестренка уважительно