Майкл умылся у насоса за кухней и снова переоделся в мундир. Когда он опять вошел в кухню, пирог с голубями и трюфелями, покрытый темной коричневой корочкой, уже благоухал; Сантэн снова и снова наполняла бокал отца, против чего он ничуть не возражал. То же самое Сантэн проделывала и с Анной, но чуть более хитрым образом, так что Анна, похоже, ничего не замечала, хотя ее лицо становилось все более красным, а смех все более громким.

      Сантэн назначила Майкла главным по граммофону компании «Ар-си-эй», самому ценному ее имуществу, велев менять восковые диски сразу, как только они кончались. Из огромной медной трубы машины неслись звуки оперы Верди «Аида» в исполнении труппы театра Ла Скала, наполняя кухню божественными звуками. Когда Сантэн ставила перед Майклом, сидевшим напротив графа, тарелку с большим куском пирога, она легонько коснулась его затылка, темных вьющихся волос, и сказала, чуть наклонившись:

      – Я просто обожаю «Аиду», а вы, капитан?

      Когда граф принялся подробно расспрашивать Майкла о том, что производят его фамильные поместья, Майкл обнаружил, что ему трудно сосредоточиться на ответах.

      – Мы выращивали много австралийской акации, потому что ее кора нужна для дубления кожи, но мои отец и дядя уверены, что после этой войны автомобили полностью заменят лошадей, так что и необходимость в кожаной упряжи отпадет, и соответственно…

      – Какая жалость, что лошадям придется уступить место этим шумным, вонючим изобретениям дьявола! – вздохнул граф. – Но они правы, конечно. Будущее за бензиновыми моторами.

      – Мы постепенно меняем акацию на сосны и австралийский синий эвкалипт. Они хороши для укрепления стен золотых рудников и для изготовления бумаги.

      – Очень правильно!

      – Еще, конечно, у нас есть сахарные плантации и скотоводческие ранчо. Мой дядя уверен, что скоро появятся корабли, снабженные холодильными камерами, и мы сможем отправлять нашу говядину по всему миру…

      Чем больше граф слушал, тем более довольным становился.

      – Пейте, мой мальчик! – подстрекал он Майкла. – Вы и капли не выпили! Вам не нравится?

      – Блестящий напиток, правда, но… увы, мои внутренности…

      Майкл похлопал себя по верхней части живота, и граф сочувственно хмыкнул. Будучи французом, он прекрасно знал, что большинство болезней и горестей в мире происходят как раз из-за неправильной работы этого органа.

      – Ничего серьезного, – заверил Майкл. – Но пожалуйста, не позволяйте моему небольшому недомоганию мешать вам.

      Граф послушно наполнил в очередной раз собственный бокал.

      Подав еду мужчинам, женщины поставили на стол и тарелки для себя, чтобы присоединиться к компании. Сантэн села рядом с отцом и почти не разговаривала. Она посматривала то на отца, то на Майкла, как будто внимательно слушала, а потом Майкл вдруг ощутил легкое прикосновение к своей лодыжке, и все его нервы затрепетали, когда он понял, что девушка протянула к нему ногу