Сперва Эванджелина решила навестить свою прежнюю комнату. Огляделась. Присела на кровать. Клетчатые фисташковые покрывала были аккуратно заправлены под матрац, жалюзи открыты наполовину, а книги и школьные тетради, как прежде, ровными стопочками сложены на широком подоконнике. «Странно, – подумала девушка, – почему никто так и не повесил на место книжную полку, что сорвалась с креплений столько лет тому назад? Да и интерьер комнаты почти не изменился: исписанный и исцарапанный стол, со следами лака и чернил. Платяной деревянный шкаф, два табурета и комод стоят на потёртом светлом паркете с бесчисленными щелями, в которых так удобно могут жить многоножки и, возможно, даже маленькие мышата». Лишь одна деталь показалась Эве немного странной – на её прежней кроватке теперь сидел улыбающийся толстолапый плюшевый кот. «Да, это определённо больше не моя комната», – решила девушка и уверенно направилась в столовую. Там она встретила Габриэлу – воспитателя, которая следила за юными учениками школы, заменяя родителей в их отсутствие. Эванджелина сперва не узнала свою наставницу. Спустя мгновение расчувствовалась, да так сильно и эмоционально, что едва не бросилась ей в объятья, но сдержалась. И взяв сухую морщинистую ладонь в свои сильные руки, энергично затрясла. Габриэла поначалу тоже немного опешила, но быстро пришла в себя и ласково закивала в ответ на приветствие. «Господи, как же сильно она постарела!» – подумала Эванджелина и, стараясь не выдать своих мыслей вслух, спросила: «Как поживаешь, Габриэла? Господи, сколько лет мы не виделись с тобой? Кажется, прошла целая вечность!»

      – Эванджелина, красавица моя! Как же я рада тебе, – не задумываясь ответила Габриэла, чувствуя минутное замешательство своей воспитанницы. Она и вправду заметно постарела, ссутулилась и располнела, но глаза остались как прежде светлыми, добрыми, ласковыми, с улыбчивыми морщинками лучиками в уголках глаз. В одном женщина осталась верна себе: всегда стриглась по-мальчишески коротко, красила волосы в белый цвет, несмотря на то, что они не слушались и всегда отливали медной рыжиной. Восемь лет! Господи! Они не виделись восемь долгих лет. Эва вдруг осознала, как соскучилась по этой строгой и бесконечно доброй женщине. Невысокого роста, хрупкая, смуглая, улыбчивая, она всегда была рядом, когда не стало матери и когда внезапно ушёл отец. Эва вспомнила, сколько ласки и любви каждый день им дарила Габриэла Мария Диас де Алмейду. Эва внезапно увидела день экзамена при переводе из средней балетной школы в училище, когда наставница, вывернув рукав своей белой накрахмаленной выходной блузки, вытирала размазанный от волнения