Додик, или История одесского жиголо. Евгений Анатольевич Маляр
Читать онлайн книгу.
собственность». Где Шура слышал этот термин, о том история умалчивает.
Я пришел во двор озабоченным и грустным, что сразу заметил дядя Боря. Расспросив меня и выяснив обстоятельства возникновения проблемы, он поинтересовался, когда заканчиваются занятия в школе на следующий день.
В два пополудни, я, мысленно оценивая последствия невыполнения наложенной Гройсбергом контрибуции, вышел из дверей школы. На улице меня ждал дядя Боря. Он был одет в хороший костюм, при галстуке, а голову его украшала шляпа.
– Где твой кредитор?
Я кивнул в сторону Шуры, идущего домой развязной походкой. Дядя Боря поманил пацана пальцем.
– Ты говорил, что мой юный друг тебя обидел?
– Ну…
Дядя Боря мог бы сойти за директора кафе-мороженное или еще какого-то начальника, если бы не взгляд. В глазах его навсегда застыл холод мордовских лагерей.
– А как же именно он тебя обидел? – весьма учтиво поинтересовался он.
– А вам зачем? – Шура попытался брыкнуться…
– Да так… Любопытно, что за такая обида стоит пятерик. Может, я тоже захочу тебя обидеть? Недорого…
В общем, о долге больше никто не вспоминал, а пацаны перестали меня шпенять. Они стали мне «не то, чтобы корешами, а просто пряниками». По крайней мере, об этом Шуру очень вежливо попросил дядя Боря, и возражений не последовало….
Мне взяли репетитора, который принимал меня в своей квартире. А дома я упорно повторял уроки.
Что вам сказать? Весь двор таки был в полном восторге. Соседи ничего не знали о причине агрессии ко мне соучеников, но тоже почему-то стали ее проявлять. И даже дядя Миша сказал что-то вроде «я когда-то сделаю с него форшмак, если он не прекратит пиликать мене у ухо». Двор переживал эпоху полного единодушия, несмотря на возникавшие после распада СССР политические разногласия.
«Динь-динь пистончик»
Свой первый опыт интимной жизни я получил в четырнадцатилетнем возрасте. Ничего не предвещало столь знакового события в жизни каждого мужчины. Стояла знойная августовская одесская погода. С раскаленного бледно-голубого неба беспощадно жарило южное светло-желтое солнце, но к вечеру оно смилостивилось, слегка покраснело и опустилось за крыши соседних домов. Родители свалили к своим друзьям Петровым на день рожденья дяди Саши, а я вышел на балкон попилить скрипку смычком.
Меня звали тоже, но я не пошел. Дочку Петровых, Милу, мои старики почему-то считали для меня «удачной партией». Я кстати, до сих пор не понимаю, почему так называют жениха или невесту. Что в этом партийного? А если брать другое значение этого слова, то совсем бессмыслица получается. При чем тут большое количество однотипного товара?
Про Милу дядя Миша как-то высказался: «вот все говорят: «очень мило». А вы выдели ту Милу? У той Милы такой нос, что совсем даже не очень…» Ну, то такое.
Главное, что не о дочке Петровых грезил я в час ночной.
В нашей коммунальной квартире соседнюю