Побег. Роман в шести частях. Олег Давыдов
Читать онлайн книгу.
конец – финал! – окончание чего-то, подведение итогов, расплату. Ну а министр – это, конечно, что-то вроде слуги (такова этимология). Понятно, что словосочетание «слуга конца» и двусмысленно, и одиозно; но ведь это и «служба расплаты», и «служение чему-то завершающемуся», и «обслуживание скончавшегося» и многое другое. Не забудем также телефон – связь. Потом, какой-то Евгений Юрьевич – не знаю, действительно ли это имя нашего министра, но ведь это значит Благородный Георгий.
Но знаете, читатели, – я забегаю вперед! – признаться, мне тогда не удалось по-настоящему истолковать этот звонок. Потом-то уж другое дело, потом он как-то сам собой стал понятен. Вот и не стоит спешить – тише едешь, дальше будешь.
Я сказал, что в театр меня вытащила Томочка Лядская – по всей видимости, чтоб хоть несколько просветить и пообтесать, потому что в то время принимала черт знает за что, за какого-то монстра в человеческом облике (это не совсем верно). Впрочем, виделся я с ней тогда всего третий раз в жизни – но не последний! – мы успеем еще друг друга узнать. Ясно одно: она девушка бойкая – хоп, и мы уже в театре, а до этого успели побывать в одном незнакомом доме…
Но эту историю отложим до следующей главы, пока же меня беспокоит вопрос: с чего, собственно, начать свое повествование? Пусть не покажется вам слишком банальным то, что я сейчас скажу: мне хотелось бы его начать именно с начала, то есть с такого места, которое было бы подлинной точкой отсчета, а не условностью вроде Парижского метра или Гринвичского меридиана; но поскольку такой абсолютной точки я сейчас еще не вижу (глубок колодец прошлого), читателю самому придется высчитывать ее, исходя из того теплого майского вечера и скамейки на Тверском бульваре, где я сейчас сижу, наблюдая за молодым человеком, похожим на Марлинского.
– Простите, можно рядом присесть? – прервал мои театральные инвективы грузный мужчина с пачкой газет под мышкой.
– Бога ради! – я было хотел уж уйти и отсюда, ибо от него несло перегаром (что предвещало пьяные разговоры), и уже сделал движение встать, когда заметил, что прыщавый юноша, сидевший напротив, поправил очки, поднялся и решительно направился к девушке, читающей книгу, – девушке, которую он все высматривал из своего угла. Я остался и закурил, ибо этот прыщеносец и вправду поразительно напоминал Марлинского, моего старинного приятеля. Чертами лица – почти один к одному, да к тому же – те же прыщи, та же походка и хватка, наверное, та же. Собственно, хватка меня и занимала, ибо я как раз подумал, что, быть может, можно найти в характере этого юного Марлинского объяснение некоторым странностям моего нынешнего Марли. Если угодно, я хотел использовать юношу как модель.
– Мне не смешно, когда маляр негодный мне пачкает Мадонну Рафаэля, – послышалось слева, где грузный человек читал газеты. Я посмотрел в его сторону – пузатый пьяный дядя, брезгливо морщась, мусолил «Крокодил».
– Мне не смешно…
– Что? – спросил я.
– Я