Было тихо. И не слишком темно. Каменный коридор уходил вперед и вперед, сливаясь в сплошную черноту.

      Был запах зверя. Было жутко. Но сердца уже застучали сильнее в предчувствии крови. И страха. Эфа шла по усыпанному каменной крошкой полу, чувствовала спиной мягкие шаги Легенды. Смотрела во все глаза, но коридор был пуст. И когда разветвился он на три прохода-тоннеля, Разящая без колебаний выбрала левый. Легенда молча повернула следом за ней.

      Новый коридор. Стало темнее, пришлось запалить первый из «факелов». Огонь трещал и коптил, бился, словно стараясь сорваться с просмоленного дерева и улететь в темноту, но это был какой-никакой, а свет.

      Звук колокольчика заставил обеих вздрогнуть. Звенело глухо, отдаленно. Из-за стены. Эфа прибавила шагу, озираясь по сторонам. Шаркающие шаги прозвучали вдруг где-то близко. И тут же вновь стало тихо.

      – Где он? – шепотом спросила Легенда.

      Эфа пожала плечами, продолжая идти вперед. Где бы ни был зверь, рано или поздно он выйдет на них. Или они выйдут из пещер.

      Вновь зазвенел колокольчик. И снова шаги. Шарканье босых ног по камню. Холодные мурашки бегут по позвоночнику. Не сговариваясь, Разящая и Легенда перешли на бег. Отчаянный рев, наполнивший пещеру, подхлестнул их. Не сбиваясь с шага, обе свернули в очередное ответвление. Снова влево. И помчались дальше. Не оглядываясь. Не разговаривая.

      Звенело за спиной. Шаги же послышались откуда-то справа.

      – Их много! – выдохнула Легенда.

      Эфа мотнула головой. Нет, зверь был один. Совершенно определенно – один. Но это был неправильный зверь.

      Больше не было мыслей о чужом страхе, о чужой крови. Теперь собственный ужас гнал ее вперед. Приглушенно звенел колокольчик. Шуршали шаги. И когда Эфа увидела черную тушу, появившуюся впереди, она выдохнула сквозь зубы. Ужас обрел плоть. А плоть смертна.

      – Минотавр, – обреченно проговорила Легенда. – Но ведь их не бывает.

      Бывает – не бывает. Некогда было рассуждать. Но больше, чем страх, потрясло Эфу неведомое ранее, незнакомое чувство. Ее потянуло, безрассудно и неодолимо, к уродливому существу, молча ожидающему впереди. Так тянуло ее к женщинам, когда становилась она мужчиной. Так… но совсем иначе.

      Что-то кричала Легенда. Не то молитва, не то песня на языке, неслыханном ранее.

      – Руби его! – взвизгнула Эфа, не узнавая своего голоса. – Руби!

      – Я не могу… нет… – простонала ее спутница, но Эфа уже не слушала.

      Раньше, чем тело подчинилось нелепому и от этого жуткому зову, она хлестнула по морде