Между ногами Норы снова сильно раскашлялась Майя, и перевозчик понял, что бросил за борт не ту. Другая мать поднялась, кинулась к борту, легла на воздушные подушки лодки, погрузила руки в воду и стала на ощупь шарить вокруг, выкрикивая имя своего ребенка, которого уже поглотило бурное море. Женщина не прыгнула за борт. Наверное, не умела плавать. И не обернулась к перевозчику. Наверное, не хватило смелости. Зато набросилась на Нору, из-за чьей больной дочки потеряла свою. Она грубо схватила ее за волосы и в оскорблениях излила все свое горе. Двое мужчин разняли женщин, которые в любой момент могли спровоцировать волнение толпы и перевернуть лодку. И во второй раз перевозчик уже не ошибся. Он оторвал Майю от пола, и ее ручки тщетно хватали пустоту. Какой-то момент она парила в воздухе, пребывая в мгновенном состоянии невесомости, а потом сильно ударилась о поверхность воды.

      Видя, как дочь летит за борт, Нора не смогла вымолвить ни звука. Она рванулась к борту лодки, протянула перед собой руки, стала шарить по воде, пытаясь нащупать тело, одежду, прядь волос – что-нибудь, что можно было бы ухватить. Напрасно. Она узнала голос той, другой женщины, по-прежнему истеричный. Нора почувствовала, как чьи-то руки толкнули ее в спину. Она потеряла равновесие и тоже упала. Огромная волна подняла судно и вновь опустила его в десяти метрах от нее. Оттуда, из ледяной воды, она разглядела луч фонаря: он становился все тоньше и удалялся, пока не исчез совсем.

      На борту все успокоилось: проблема была решена и порядок окончательно восстановлен.

      Нора сотню раз прокричала имя Майи, прежде чем оставить свои попытки. За семь часов пути, сдавленная соседями, она не двинулась ни на сантиметр. Ноги и руки занемели и закоченели, так что она с трудом держалась на воде, и когда ей судорогой свело икру, стала медленно тонуть. Она задержала дыхание, насколько хватило легких, потом сдалась, вдохнула и наполнила их соленой водой.

      Сперва дна Средиземного моря мягко коснулась ее ладонь, потом предплечье, потом все тело – и, наконец, голова, которая легла на песчаную подушку в окружении ее волос, будто в венке из черных цветов.

      9

      Дамаск, Сирия

      Военный аэродром

      02:00

      Вспышка в триста шестнадцатый раз осветила ангар. Адам теперь несколько лучше понимал, как Самиру удается так долго выносить это, потому что к концу первого дня трупы стали для него уже просто абстрактными объектами, редкостно порочной работой художника с монохромной красной палитрой. Возможно, это был единственный способ не терять над собой контроль.

      Конец пленки. Четырнадцатой. Адам уже не ощущал запаха крови, он смаковал ее прилипший