Ограбление по-русски, или Удар «божественного молотка». Валерий Сенин
Читать онлайн книгу.
ты не пьешь на работе, значит, ты гонишь брак, потому что невозможно работать нормально, когда руки трясутся. Так, кто сегодня бежит за «шилом»? Уже пятнадцать минут восьмого, пора зарядиться, а то так можно и план работы сорвать.
Токари сбрасываются по червонцу, и Славик Ершов как самый молодой и быстрый убегает к одному из подпольных торговцев спиртом (их на заводе четверо, и об их деятельности знают все, в том числе и начальство, но с работы почему-то не увольняют, только переводят из цеха в цех, как переходной вымпел в советское время).
Я ставлю дипломат в свой шкафчик и иду работать.
В цеху ко мне подходит Власов (он маленького роста и поэтому смотрит на меня, задрав подбородок):
– Игорь, сегодня твоя очередь подметать цех.
Я возражаю:
– Михалыч, я же в пятницу подметал.
– Мы с утра раскинули картишки – в подкидного, – и ты остался дураком, значит, тебе и подметать, уж не обессудь.
Я не соглашаюсь:
– Как я мог остаться дураком, если я не играл? Я же только что пришел.
– За тебя играл Кузьмич.
Кузьмич – это наш заводской электрик. Трезвым его никто никогда не видел, а пьяненький – он никого и ничего не видит. Меня всегда удивляет, как он обнаруживает перегоревшие лампочки и заменяет их на новые.
– Но Кузьмич не играет в карты, – говорю я. – Это любой тебе скажет. Он не отличит даму от валета.
– Кузьмич только держал твои карты, а ходил за тебя Славик. Но это не важно, – заявляет Власов, – важно, чтобы в цеху был порядок. Так что подметешь, а я потом проверю.
Власов – рабочий старой закалки, и очень уважает чистоту и порядок. Он доволен, что семнадцать человек из бригады не выходят на работу, потому что их семнадцать станков стоят чистые и не производят металлическую пыль и стружку. И кто бы ни убирал в цехе, Михалыч обязательно подметает следом, ворча, что нынешняя молодежь не умеет держать в чистоте рабочее место.
– Сталина на вас нет, – рычит он. – При нем вас бы всех до единого расстреляли.
Власов уходит, а я включаю станок и закуриваю, не обращая внимания на табличку «Не курить!». В нашем цехе, где на каждом квадратном метре стоит станок, все курят, поэтому кислорода в цехе нет, а нам, токарям, он не особенно-то и нужен для производительности труда: недостаток кислорода будоражит кровь и заставляет двигаться в ускоренном режиме. Так считает наш начальник цеха Иосиф Ромуальдович Кац, маленький шестидесятилетний еврей на кривых ножках. О том, что он еврей, Кац напоминает всем по двадцать раз на день. Обычно он подходит к рабочему, кладет ему руку на плечо, смотрит пристально в глаза сквозь толстые стекла очков и говорит:
– Представляете, батенька, евреев на заводе нет, потому что здесь работают люди без мозгов, я – исключение из правил. Я здесь, и это значит, что вы будете работать за троих – за себя и за двоих евреев, один из которых играет на скрипке, а второй рисует картины. Если бы не мы, мир бы состоял из одних рабочих. Так что, батенька, затяните потуже