Вернись после смерти. Николай Александрович Юрконенко
Читать онлайн книгу.
– френчик это Николай Федотыча. Ево потрогал, а уж он – холодный.
– Горяев всегда налегке на охоту ходил?
– Не-е, он в ватной куфайке промышля'т, обнаковенно, как все'и. Холодно ишшо ночами – как вызвездит и вы'яснит небушко на приморо'з, дак забря'каш зубами-то без теплой одёжи.
– Понятно. Значит, сбросил он эту самую «куфайку»… Только вот почему? – Степанов осмотрелся вокруг пристальным взглядом. – Подозрительного здесь ничего не заметили?
– Да, навроде, ничаво'… – неопределенно пожал широкими вислыми плечами Игнатьев. – Я, верно, особо-то и не глядел, во'шкаться было нековда, в поселок поспешал, людям рассказать.
– Оружия не было при убитом?
– Не, не было.
– А чем Горяев был вооружен и во что обут?
– Известно, чем, берданой. Тридцать второй калибер. У нас, хто на промысел поставлен, все имя' обворужоны. И у меня вот она, таковская жа. – Игнатьев тронул ремень висевшего за спиной охотничьего ружья. – А обутый Николай Федотыч был в ичиги, мы летом по тайге окромя энтих обу'ток ни в чем не ходим. Со звериных шкуров шьём: и ногам легко, и не промокают.
– А зимой?
– Зимой – в ка'танках, а по-городскому – в валенках, али в ка'мусах2 изюбриных.
– Ясно. – Степанов, сгоняя севшего на щеку слепня, устало провел ладонью по своему широкому, простому крестьянскому лицу. – Откуда мог идти Горяев, вы не знаете?
– Как жа, знаю, с Джарчи он шел, тольки… – старик сбился, сосредоточенно поскрёб пятернёй затылок.
– Что, только? – насторожился офицер.
– Рановато ему было оттудова идтить, путём-то и не поробил. Пять дён, как с поселка ушел.
– А зачем он ходил в эти самые Джарчи?
– Джарча', правильно будет. Речка таковская есть, – старик показал рукой на юг. – Зимовьё Николай Федотыч рубил по Черному ключу, соболева'ть зимой собирался, белкова'ть, охотничать, словом. Наохотничал вот…
– Приступайте, – Степанов разрешающе кивнул стоявшим рядом следователю и экспертам и, повернувшись к старику, предложил. – Отойдемте, Прокофий… Как вас по отцу-то?
– Семеном батьку звали.
– И я тоже Семенович, а по имени, Григорий, – чуть приметно улыбнулся майор. – Значит, в некотором роде мы с вами – тезки.
– Выходит, што так, – покладисто согласился бородач.
Они отошли в сторону, присели на обломок сосновой валежины. Собираясь с мыслями, Степанов некоторое время молчал, задумчиво глядя на курившиеся горячим маревом лобастые таежные сопки. Старик, положив ружье на колени и достав из кармана дождевика матерчатый кисет, крутил огромную самокрутку. Закурил, сделал первую долгую затяжку, как бы наслаждаясь, почмокал губами.
– Кто это мог сделать, Прокофий Семенович? – наконец заговорил майор.
– Бог ево знат… – бородач выпустил из ноздрей две струйки горьковатого самосадного дыма. – Федотыч вообшше-то мужик был смирной, никого в посёлке не трогал.
– А
Ка'мусы – мягкие унты с мехом наружу с высокими голенищами, сшитые из выделанных шкур с ног изюбря (забайкальск.)