О Русь, взгляни попристальнее снова

      На главного героя и борца.

      Как свежий век, так яркая обнова,

      Кипучие сужденья без конца.

      Опять о нём, о Пушкине – и ново,

      И горячо, от сердца, от сосца.

      Земного счастья где она, подкова?

      В Михайловском не видно ли с крыльца?

      И вроде бы поэт заходит в гости

      К себе, в знакомый мягкий кабинет,

      В котором притаилось торжество.

      Он замер здесь, как будто на погосте,

      И кажется, что посмотрел в лорнет

      На дивный свет наследства своего.

      На дивный свет наследства своего

      Глядит страна усталая, больная.

      Она в очках не видит никого,

      На память необычный облик зная.

      Хранит арапский профиль оттого,

      Что в нём, дыша, душа живет родная,

      Её убожество и божество, —

      О славных, мощных предках вспоминая.

      Нам всем читать и не перечитать

      И ветхие, и вещие страницы,

      С которых раздаётся трубный глас.

      О мудрость ёмких пушкинских цитат!

      Они у нас в руках, его синицы,

      Пока источник давний не погас.

      Пока источник давний не погас,

      Пока величие поэта с нами,

      Мы разберёмся с будущим сейчас,

      Поленья расчихвостив колунами.

      Надёжен у поэзии каркас,

      Устойчив под житейскими волнами,

      Прекрасен без особенных прикрас.

      Коль нет в печи огня, душа вольна ли?

      Слизнет огонь хулу клеветников

      И похвалу завистников-котов,

      Стащивших весь кукан у рыболова.

      Среди холодных, чистых родников

      И непрозрачный напоить готов —

      Вот скрытый смысл у пушкинского слова.

      Вот скрытый смысл у пушкинского слова,

      Но он – увы! – доступен не для всех.

      Глаза, исполненные духа злого,

      Насупясь, видят озорство и смех.

      Не слышат уши радостного зова

      Природы милой, закопавшись в мех.

      Поэт откроет главный лик былого

      В конце тысячелетья без помех.

      Прислушайтесь, провидцы и пророки:

      Вещает и провидец, и пророк

      С кудрявой золотою головой.

      Теперь, когда все на исходе сроки,

      Для нас берёг вперёдсмотрящий рок

      Заветный лад, запретный клад живой.

      Заветный лад, запретный клад живой —

      Последнее сокровище, святыня.

      Припорошив его своей листвой,

      Хранит не африканская пустыня.

      Ведь ночью раздаётся волчий вой,

      И кровь заворожённо в жилах стынет:

      Копают