ISBN 978-5-0055-7978-2

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Дебит1

      Таможня улыбалась, по-доброму, грустно, освещая пространство печалью, – такими могут быть только глаза женщины. Кругом слова – напутствующие и обнадеживающие. Их не обмануть новенькой, с иголочки, спецодеждой «Газмяса». Ведь рентген демонстрировал в чреве каждого баула броню, каску, оптику, обвесы – мужские игрушки, продлевающие жизнь. Месяц за месяцем они видели реальный дебет-кредит человеко-гробов, туда – развязанные бруталы, а обратно – почти они, приправленные загаром и марсианской пылью, но в компании цинковых ящиков с упокоенными фрагментами. Бывает. Кто на кого учился. Конвейер. Меняются надписи на спецодежде, но постоянно содержание мешков. Проходим зеленую зону, стараясь не смущать обывателя агрессивными рожами. Однако затор случился, проблема с весом багажа или его содержимым. Очередь встала. Некстати подъехал еще один автобус «газовщиков». До эскалатора выросла длиннющая очередь. Бруталы сбились в группки, а гулкий галдеж привел скользкую конспирацию к общему знаменателю. Редкие ночные прохожие смотрели безразлично, лишь иногда – с любопытством. «Газмяс» делал свое коварное дело. Ремесло соратников смердело тайной. Некоторые, падкие до хайпа парни лезли из кожи вон, чтобы оскалить миру свое истинное лицо: штаны буржуйского «мультикам»2 или модная «лова»3. Где-то мелькнет кубанка поверх десантного тельника, а между ними – одухотворенное лицо. Павлиний характер в противовес гладкой упитанности плебса. Однако сонным гражданам по большому счету наплевать. И даже более того, скажи им прямо, что ты по доброй воле собрался на чужую войну, кого-то там рубить «на дальних подступах», плюнут в карму и рассмеются. А то и приколотят к придуманному тобой образу сказочного витязя в косоворотке и телогрейке жестокий вывод – «долбоеб».

      Таможня глядит в корень твоему наигранному пафосу, то, где мы приобретаем самоуважение, что скрыто под тельняшкой и бородой. Страх, беспокойство? Увольте – пустота! Фатал, возможность бросить рулевое весло, захлебнуться в водовороте событий, раствориться в приключенческом сценарии. И похер, раб ты Божий или сын Его, коловрат на тебе или крест, веришь в Вальхаллу, рай или общую теорию относительности. В омут наудачу. В куртках «Газмяса», с баулами в 30 кг, с куражом на сердце. В состоянии жизни. Когда не бьешься в мещанстве, как автомат, а вертишься вошью на острие жизненных обстоятельств. Полное погружение в среду. Каждая ложка – лучшая в жизни еда, кофе с кардамоном, варенный на костре из снарядных ящиков, которые нес триста метров из ущелья, – невероятное питье, а бомж в соседнем окопе – единственный человек на земле с глазами Христа, попутчик, герой. Однажды ты почувствуешь его смерть. Серость на лице, извиняющиеся глаза на уставшей душе. И выпадет пазл из твоего уклада. Хлоп. Падают кеглями случайные попутчики. Нас называют неудачниками и адреналиновыми наркоманами. Пустое. Адреналин – для офисного планктона: страйкбол, лыжи, мотоцикл. Сотруднику «Газмяса» – бабло, и жить в каждом миге, в каждом вдохе, среди одинаково сумасшедших. Вот очередь потекла, загремели по полу рюкзаки. То, что должно было случиться, конечно, произошло – кого-то зацепил прохожий.

      – Мужики, а вы куда?

      – В Дубаи́, братан. Нефть качать.

      – Блин, повезло! – протягивает завистливо крохотный мужичок. Засучил ножками, запорхал руками, видимо, решив, что вот-вот приоткроется дверь в светлое будущее. Забрезжило рахат-лукумом и грудастыми краснодарскими дивами под мясо и горячительное. Дядька решается:

      – А к вам можно?

      Скиф добр и разговорчив,

      – Конечно, брат. Текучка будь здоров.

      – Да ну! – Глаза мужичонки загорелись.

      – Я тебе говорю, – Скиф моргает честными глазами, – телефон пиши.

      Мужик хлопает себя по карманам, в дрожащих от нетерпения руках возникает мятый блокнот, кто-то услужливо протягивает карандаш.

      – Спасибо. – Ветер будущего опалил мозг просителя атомным светом, земля катила из-под ног, а в душе бились стрекозиные крылья. Скиф глумливо улыбнулся очереди и продиктовал цифры. Не замечая ничего вокруг, мужик сложил блокнот вдвое, рассыпаясь в благодарности, удалился. Скиф театрально выдержал паузу, прежде чем произнести:

      – Начштаба будет рад.

      Коридор взорвался смехом, открытым, развязанным.

      Но вот засуетились старшие, затор рассосался, и рюкзаки пошли через рамку таможни. Подальше от посторонних глаз, мыслей и выводов. Не дай бог новости посмотрят и свяжут видимое, разумное с очевидным. Очередь подтолкнула меня к таможенной зоне.

      – Следующий!

      Пять длинных шагов.

      – Доброй ночи. – Протягиваю паспорт в окошечко, бейсболку – долой, на лицо – широкую людоедскую улыбку с прорехой между клыками. В ответ – колючий взгляд таможенницы. Паспорт подвергается быстрому, но цепкому