На исторической родине Владимира Алексеевича Рака жил знаменитый грамматист Карл Беккер (1775–1849). Он – автор глагольной гипотезы происхождения первых слов у зарождающегося человечества. Первые корнесловы (слова, состоящие из одного корня), по его гипотезе, были глаголами. Вот почему он – автор глагольной гипотезы о происхождении языка. В соответствии с нею выходит, что первобытные слова появились для обозначения процессуальных прапоня-тий (Urbegriffen). Ничтоже сумняшеся он вывел ровно двенадцать таких прапонятий (первых понятий). Вот они: идти (gehen), светить (leuchten), звучать (lauten), дуть (wehen), течь (fliepen), делать (machen), давать (geben), брать (nehmen), связывать (binden), отделять (scheiden), задевать (verletzen) и накрывать (decken).

      Другие понятия, по К. Беккеру, развивались из перечисленных акциональных понятий, что требовало новых звукообразований. Производные понятия создавались либо за счёт осознания новых акциональных понятий (от «звучать» – звенеть, лаять, рычать и т. и.; от «дуть» – дышать, волноваться, пахнуть и т. д.), либо за счёт новых неакциональных понятий («дуть» предполагает ветер, «течь» – воду и т. д.) (о грамматической теории К. Беккера см. подр.: Даниленко В. П. Ономасиологическое направление в грамматике. Изд. 3-е, испр. М.: КД «ЛИБРОКОМ», 2009. С. 217–228).

      Чтобы раскритиковать глагольную гипотезу о происхождении первых слов, с недвусмысленной категоричностью высказанную К. Беккером в его первой фундаментальной книге «Организм языка» (Becker К. F. Organism der Sprache. Frankfurt a/M.: G. Kettem-beil, 1828. 603 s.), не нужно быть семи пядей во лбу. Даже не искушённый в тонкостях лингвистической науки человек может, например, спросить: а почему именно двенадцать, а не тринадцать? Или не одиннадцать? Или не десять? Он может также спросить и вот о чём: а почему первые слова были глаголами, а не существительными, например? Этому любопытному человеку автор гипотезы, о которой идёт речь, мог бы ответить так: «EinNarr kann mehr fragen als tausend Weisen antworten». Отсюда, разумеется, вовсе не следует вывод о том, что гипотеза К. Беккера неуязвима для критики, но, как известно, критика должна быть конструктивной. Во всяком случае, её критик должен поставить на её место другую гипотезу. Это и сумел сделать

      В. А. Рак в книге «История забытых цивилизаций» (Иркутск, 2010. 344 с.). На место глагольной гипотезы К. Беккера он поставил междометную гипотезу. В своей новой книге «Боже, научи меня говорить» Владимир Алексеевич продолжил развивать эту тему

      Междометная гипотеза в философии языка возникла не сегодня. Сторонниками этой гипотезы были И. Гердер (1744–1803), Г. Штайнталь (1823–1899), А. А. Потебня (1835–1891) и мн. др. Сущность этой гипотезы состоит в предположении, что первые слова возникли из первобытных «междометий», но под последними имелись в виду не «ох» и «ах», которые мы встречаем и в современных языках, а те непроизвольные выкрики, которые издавали наши животные предки для выражения своих чувств.

      Благодаря чему животные «междометия» стали переходить в человеческие слова? А. А. Потебня ответил на этот вопрос так: «…междометие под влиянием обращённой на него мысли изменяется в слово» (Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М., 1976. С. ПО). Это значит, что в качестве предпосылки для перехода животных выкриков в человеческие слова учёный рассматривал успешную психическую эволюцию наших предков, благодаря которой они сумели подняться до осознания знаковой природы собственных выкриков. Первобытное «междометие» в таком случае перестаёт быть непроизвольным выкриком и превращается в слово.

      Междометная гипотеза о происхождении языка не утратила свой актуальный смысл до настоящего времени. Её достоинство заключается в том, что она вписывает проблему происхождения языка в психогенез. Яркий эволюционизм составляет сильную сторону данной гипотезы. Новое доказательство её актуальности – книга В. А. Рака «Боже, научи меня говорить», которая, между прочим, имеет очень важный подзаголовок: «Фантазии на тему родной речи».

      «Фантазии» не значит «что хочу, то и ворочу». «Фантазии» у В. А. Рака глубоко продуманы. Вот каким образом он вписывает себя в ряд вполне оригинальных приверженцев