Детство румяное, тёплое,

      С яблочной начинкой.

      Корочка лоснится —

      Яичком куриным обмазана.

      Мама с бабушкой с любовью

      Тесто замешивали.

      Опара – из кадки вон лезла.

      Яблочки без червоточинок

      Подбиралися.

      Сдобная да ладная девочка

      На радость вызрела.

      Ноздри аромат яблочный

      Щекочет.

      Пирог – на печи.

      Как так?

      А вот как:

      «Счастье придёт – и на печи найдёт».

      Крупи́т снежок,

      Бели́т лужок.

      Переодели зайцы шубки.

      Околица зовёт гулять.

      Маняша снова дует губки:

      «И чай горяч,

      И студень хладен,

      И разувалась чего ради?» —

      Пищит мышиный голосок.

      Из самых вредных побуждений

      Маняша – прыг – с моих коленей.

      «Где шубка?

      Где платок пуховый?

      Бабуся, собирай по-новой!

      Не видишь разве, что снежок?!» —

      Пищит мышиный голосок.

      А хвостик Манин,

      Шустрый-шустрый,

      И тот за ней не поспевал.

      Вот под ногой сухарик хрустнул,

      И чай пролит,

      И студень вкусный

      Уж на полу теперь дрожит…

      …Маняша у окна сидит

      На лавке старой, деревянной

      Упрямой куклой оловянной.

      Ах, до чего сейчас курнос

      В окне Маняшин вредный нос!

      Видали ль вы упрямей кукол?

      Маняша, отправляйся в угол!

      Шатром созревших туч предстало небо —

      Готовьте коромысла и ладони!

      Гляди, июльский полдень непреклонен —

      Грозу уронит.

      Шагали мы дородными полями

      (В тот год минуло каждому по десять) —

      Два друга из села за редким лесом,

      И каждый весел!

      Бутон сомкни, цветущее сословье, —

      Небесной хляби распростёрты крылья.

      Гляди, ужель на большаке средь пыли

      Коня забыли?!

      Насквозь блеснула огненная сила

      По спелой сливе мрака грозового.

      Гляди, чего же конь так бьёт подковой?

      Но ты – ни слова.

      И грянул гром по бархату затишья,

      И ветры разметали рожь и плевел.

      Гляди, там жеребёнок колыбельный —

      Дрожат колени.

      Не конь – то лошадь у седой дороги

      Прибила пыль копытом материнским.

      Для жеребёнка путь, видать, неблизкий,

      Да ветер низкий.

      Боится он, тщедушное созданье,

      Таращит глаз на что-то пред собою.

      Ещё раскат! И дождь ступил стеною

      По злому зною…

      Как беззащитно, да, но как забавно

      Свиданье чьё-то первое с грозою…

      Отведал день живительной прохлады,

      И жажду утолили рожь и плевел.

      А жеребятам многого не надо —

      И мы запели.

      Стоим мы четверо, друг друга понимая,

      Хотя четвёртый – он, пожалуй, лёжа.

      На что же он теперь, лентяй хороший,

      Такой похожий?

      Так откровенно мы с тобой смеялись,

      Так дружелюбно плевел всколыхнулся,

      Что жеребёнок глупо улыбнулся

      И в мать уткнулся.

      Лупит дождь по старой крыше,

      Ласточки притихли.

      В поле чибис не звенит,

      Не пытает: «Чьих вы?»

      Пёс Барбос не кажет нос

      Из укромной будки.

      Растерялся и грустит

      Кустик незабудки.

      Ливень подмочил дрова

      У кривой калитки.

      На свежеющий салат

      Точит зуб улитка.

      Хлев наелся и притих,

      Не