Мне помогал с математикой в третьем классе Ромин друг, который вел факультатив. А потом я поступила в школу с претензиями и требованиями. И почти одновременно попала из одного личного ада в другой. Я стала понимать математику. А тот друг растворился в пространстве, поскольку точек пересечения у нас не осталось, и он стал подростком-девятиклассником, который больше не ведет математический факультатив для малышни.

      Я шла как-то по улице, ела мороженое. И услышала, как меня окликнули. Всмотрелась и увидела знакомое лицо, которое никак не могла опознать. Мне тогда стало уже четырнадцать, я хорошо протравила свою душу железом, обмакнутым, может быть, и в сурьму, научилась впадать в забытье нереальности и привыкла к боли и полному одиночеству.

      Ко мне подошел парень года на четыре меня старше, явно из той возрастной категории, в которую нос не дорос влюбляться еще, но еще не взрослый. Он спросил, как у меня дела, обратился по имени, передал привет от того друга, сказал, что потерял меня из виду, но слышал про смену школы и очень рад, что занятия пошли впрок. Я смотрела на него невидящими глазами и выворачивала наизнанку память, перетряхивая пыльные углы с залежами случайной информации. Я не могла вспомнить ни имени, ни откуда я этого человека знаю. Но ощущение знакомства было очень сильным. Так что я поддерживала диалог, стараясь обращаться на «э» и не обнаруживать своего замешательства. Мороженое есть было почти неприлично, стоять посередине пусть и пустого, но прохожего тротуара – тоже. Парень спросил, где я сейчас и как у меня дела. Я ответила на первый вопрос и вдруг поняла, что губы не могут выговорить «хорошо» на второй. Что меня впервые за пару лет спросили о чем-то про меня, что я не имею права вываливать правду, но так явно врать и отпускать шанс хоть вдохнуть чужое внимание – не могу. И тут он сказал:

      – Не можешь вспомнить, да? Я с вашим факультативом занимался – задачками со звездочкой.

      – О-о-оой! О-о-ооой! Ой! – только и ответила я.

      Сознание прорвало, посыпались события и люди, застучало требование думать и читать, как текст, уравнения, а не решать примеры…

      – Роман, вы? Ой, простите! Простите, как же я так.

      – Прощаю – как же ты так! – он улыбался во всю ширь, он лучился теплом, он радовался, что я вспомнила свой самый любимый час в неделю, выбивающийся из мутного бреда всех остальных часов и неутихающей головной боли после тяжелого сотрясения мозга. Он радовался, что я в другом мире. И тут уже я начала спрашивать, какими судьбами и что как. Мороженое было съедено, мы ушли в тень и вбок. Времени прошло непозволительно много. Пора было прощаться, но это было невозможно. Ко мне вернулся кусок моей жизни, к нему пришло чувство достижения результата. Он сказал, где живет, и пригласил заходить в гости. Я должна была поблагодарить и согласиться, а потом больше не появляться в его биографии.

      Но я гуляла прямо рядом с его домом, я ходила мимо его окна и я плохо понимала, что еще я могу потерять. Так что однажды, почти сразу после