Росла я в обычной семье. Моё детство протекало в Харькове, в маленьком частном домике, построенном моим прадедом в 40-е годы, сразу после Второй мировой войны. Когда мне было пять лет, мои родители развелись. Мама тяжело и болезненно переживала этот период. Помню, как грустно мне было смотреть в её заплаканное лицо, когда она повторяла: «Всё хорошо, не волнуйся, доченька».

      Мама работала на двух, а бывало, и на трёх работах, чтобы дать мне всё необходимое. Она учила меня с самых ранних лет ценить всё, что у меня есть, и благодарить за это Бога.

      Я была очень загадочным и наблюдательным ребёнком. Знакомые иногда называли меня одарённой девочкой, но я не понимала, почему они так считают.

      Вероятно, потому, что я чувствовала людей и их настроение, ощущала энергетику помещений и предметов. Моё слово с детства обладало силой.

      Особенно чутко я относилась к словам, которые произносили мои родители. Если какие-то выражения не нравились мне, я испытывала глубокое волнение и тревогу. Так и хотелось воскликнуть: «Пожалуйста, не говорите так! Это плохо». Но я молчала, потому что всё равно не смогла бы объяснить, чем же это плохо. Слова совсем не были ругательными или матерными, которые присутствуют в лексиконе многих людей. Они просто несли негативные установки, направленные на себя или на других людей. Я не понимала, почему я это чувствую. Собственная внутренняя реакция пугала меня, вызывая странные импульсы и вспышки в моём детском подсознании.

      После таких всплесков волнующих эмоций я часто замыкалась в себе и некоторое время хранила молчание. Иногда во сне или во время обычных детских игр у меня бывали видения собственного будущего. В основном они казались добрыми,