Убийства в Доме Романовых и загадки Дома Романовых. Сборник статей
Читать онлайн книгу.
доставленная в столицу Евфросинья (ее содержат в крепости). Разыгрывают комедию перед австрийским двором – для европейского, как бы сейчас сказали, общественного мнения: требуют отозвания цесарского посланника Плейера и передачи писем царевича к своему свояку – австрийскому императору, пытаясь представить действия Алексея государственной изменой. От царевича непрерывно требуют письменных объяснений, которые тот дает, сломленный и еще надеющийся на снисхождение (которое ему допросчики, в первую очередь П. А. Толстой, видимо, обещают).
13 июня назначается суд над Алексеем в составе 127 высших сановников государства. На следующий день царевича привозят в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, где еще в мае учрежден застенок. А 17 июня совершается уму непостижимое: в Сенате царевич подписывает написанные Толстым показания и по этим показаниям допрашивают с пытками (в Сенате!) в присутствии Алексея Лопухина, Вяземского, князя Василия Долгорукого и протопопа Якова Игнатьева – духовника царевича. Распространен слух, что царевич в сознании своей вины предался беспробудному пьянству (небезынтересно было бы знать, кто давал ему водку в каземате?).
19 числа царевича приводят в застенок и впервые пытают – бьют кнутом, добиваясь утвердительного ответа на заранее сфабрикованное обвинение: «…хотел учинить бунт и к тем бунтовщикам приехать (речь шла о поездке 1716 года по вызову отца к армии, расквартированной в Мекленбурге, до которой Алексей не доехал, сбежав в Вену. – В. Т.), и при животе отцове, и прочее, что сам показал и своеручно написал, и пред сенатом сказал: все ль то правда, не поклепал ли и не утаил ли кого?». 22 июня после посещения Толстого царевич «признался»: австрийский двор обещал помочь ему завладеть российской короной.
Но даже под угрозами и пыткой Алексей написал свои признания в сослагательном наклонении: «Ежели бы до того дошло, и цесарь бы начал то производить в дело, как мне обещал и вооруженною рукою доставить меня короны Российской, то б я тогда, не жалея ничего, доступал наследства…» Признание, не заслуживающее ни малейшего доверия: не говоря уже о том, что в самых тайных документах венского архива нет никаких упоминаний, даже намеков на переговоры Алексея с императором или его министрами о вмешательстве в российские дела, полной нелепостью является предположение, что австрийский двор, хотя и недовольный действиями Петра в Германии и договором России с враждебной Австрии Францией, замышлял военные действия в пользу Алексея. Недаром один из умнейших людей петровской эпохи, в то время посланник в Нидерландах, князь Борис Иванович Куракин в своем меморандуме о положении дел в Европе писал в 1719 году, что «явным образом этот двор (австрийский. – В. Т.) никогда не выступит против России, разве под рукою будет одними словами помогать врагам ее, но ни войска, ни денег – не даст: первого по многим причинам, а вторых – потому что нет». И никаких серьезных представлений петербургский двор венскому и не подумал сделать, удовлетворившись отозванием