Экспресс Токио-Монтана. Ричард Бротиган
Читать онлайн книгу.
немного, – сказал я.
317, 332, 345, 356, 370.
– А теперь? – спросил Боб.
Мы опять проехали через весь Сан-Франциско, остановились на Телеграф-Хилл и теперь спускались но сломанной лестнице к пустырю за проволочным забором, куда кто-то выкинул рождественскую елку. В ней была жертвенность святого Себастьяна – стрелы и все такое.
– Еще немного, – сказал я.
386, 387, 388, 389, 390.
– Теперь уж точно хватит, – сказал Боб.
– Пожалуй, – согласился я.
Мы были счастливы. Стояла первая неделя 1964 года. Странное время Америки.
Тихий океан
Дожидаясь сегодня на платформе Синдзюку поезда линии Яманотэ, я думал о Тихом океане.
Не знаю почему, но я думал о том, как Тихий океан всасывает и пожирает самого себя, океан съедает себя, становится все меньше и меньше, он уже почти как Род-Айленд, но съедается дальше, становится меньше и меньше, неутолимый аппетит, меньше и меньше, тяжелее и тяжелее, вся тяжесть Тихого океана во все меньшем и меньшем объеме, и вот Тихий океан собран в капле весом триллионы тонн. Тут пришел поезд и, должен вам сказать, – вовремя.
Я оставил Тихий океан на платформе под конфетной оберткой.
Еще одна техасская история с привидением
Она нежно расправляет его волосы рукой. Она нежно гладит его лицо рукой. История с привидением. Началась в 1930-е годы в Западном Техасе, ночью, среди холмов, в большом доме, полном спящих людей, а закончится в 1970-х на пикнике, где соберутся люди уже немолодые.
Она стоит у его кровати. Ему пятнадцать лет, и он почти спит. Она открывает дверь и заходит в комнату. Открывает дверь совсем беззвучно. Подходит неслышно. Половицы не скрипят. Он почти спит и потому не боится. Она – старая женщина в аккуратной ночной сорочке. Останавливается рядом. Волосы падают до пояса. Седые с бледно-русыми прядями, словно их когда-то опалил огонь. Это все, что осталось от златокудрой блондинки 1890-х годов… возможно, первой красотки Западного Техаса, окруженной кучей поклонников.
Он смотрит на нее.
Он знает, что она привидение, но уже засыпает и потому не боится. В тот день он забросал на чердак двенадцать часов сена. Мускулы ноют от прекрасной усталости и превратились в абстракцию.
Она нежно касается его волос рукой. У нее мягкая рука и совсем не страшная. Потом она нежно гладит его лицо рукой. Не теплая рука, но и не холодная. Ее рука хранит себя между жизнью и смертью.
Она улыбается ему. Он так устал, что почти улыбается в ответ. Она выходит из комнаты, и он засыпает. Сны его вполне приятны. Ему снится плавучий мост к маме, которая будит его утром, с шумом и громким криком отворяя дверь спальни:
– Подъем! Завтрак на столе!
За кухонным столом он сидит тихо. Братья и сестры вовсю болтают, а отец не говорит ни слова, лишь аккуратно допивает чашку стоического кофе. Отец не говорит за едой, даже за обедом, даже в компании. Все уже привыкли.
Думая о привидении, мальчик доедает толстые ломти бекона, яичницу на сале и кусочки перца халапеньо. Он любит халапеньо – чем острее, тем лучше.
Никому