Моя жизнь. Вера Флоренская
Читать онлайн книгу.
не было церкви. Поэтому все церковные службы были под открытым небом. В этот день со всей округи приезжали местные жители. Как тогда говорили, полудикий кочевой народ. Помню, как венчали одну пару уже немолодых людей. Оба были босиком в холщовых домотканых одеждах. С ними стояли дети десяти, восьми и шести лет приблизительно, и грудной на руках у матери. Помню, меня поразило их забитое, кроткое выражение лиц. Священник что-то читал, ходил около них и махал кадилом. В этот же день был базар. Приезжало не так уж много народа. Помню только, как компания молодых женщин в пестрых длинных с оборками платьях разноцветного ситца с длинными рукавами, в платках шли к озеру купаться. Как шли, не останавливаясь, в чем были вошли в воду. Это было купанье или крещенье, не помню. Теперь это, говорят, замечательный курорт. Природа-то не изменилась. Это Минусинские голые холмистые степи. Только на одном холме кривая маленькая сосенка как-то жила и сопротивлялась сильным ветрам. С одного наиболее высокого холма было видно семь озер: шесть пресных и одно соленое – Шира. Озеро Шира 15 × 5 км с очень соленой водой. Я не знаю, не видела, чтобы в него что-то втекало или вытекало. Видимо, оно живет за счет сточных весенних вод и родников. Купаться в нем удивительно приятно. Вода такая тяжелая, прямо выталкивает тело, кажется, что можно пойти пешком по озеру. Однако каждый год кто-то тонул. Там были частые грозы со страшными ветрами. Во время бури озеро становилось страшным. Волны с белыми гребнями перескакивают через купальню, и кто окажется на лодках в это время на середине озера, рискует утонуть. И каждый год тонули.
2. Студенческие годы
Томск, Москва (1917–1926)
Наступил 1917 год. Все шло своим чередом. Только мы были старше на один год и перешли в следующий класс. Учение давалось легко. Голова была пустая. Забавлялись тем, что подсыпали попику чихательный порошок. И он сразу объявлял: «Это Флоренская?» И все сразу хором отвечали: «Флоренская». Словом, мы не подсыпали. Он был ко мне неравнодушен и все старался встать около моей парты. Мы сдвигали три ряда вместе, чтобы он не мог подойти ко мне. Читать молитву в начале урока [закона] божьего должна была только я. Словом, мы забавлялись как могли. И вот в феврале в класс входит растерянная учительница словесности и говорит: «Царь отрекся, уроков не будет», и ушла. Мы в полной растерянности посидели, посидели и пошли домой. Дома была тоже растерянность, хотя все и поздравляли друг друга. Но что будет дальше, никто не знал. Только я дома получила большую свободу и могла бегать на разные митинги. Помню, на базарной площади с утра до ночи стояли люди и слушали ораторов, я тоже слушала, но ясности в голове не прибавлялось. Откуда взялось столько подсолнечных семечек, не знаю. Только на площади ходить было мягко. Все щелкали семечки. У нас дома выписывали кадетскую газету «Речь». Там полностью печатались речи Керенского. Сколько красивых слов! Я зачитывалась с упоением.
Начались выборы в Учредительное собрание. В Красноярске было 24 списка. Список