Лабиринты Таро. Том I. Мажорные арканы. Олеся Олеговна Сидоренко
Читать онлайн книгу.
вы впоследствии узнаете.
Различия продолжаются и в трактовке самих арканов, их соответствий еврейским буквам, а также в возможностях, которые они дают. Каждая такая школа, тем самым, даёт различные интерпретации значений архетипов, и позволяет с самых разных сторон погрузиться в символы и проживать их каждый раз чуточку иначе. Можно предположить, что отсутствие чёткости в интерпретации арканов – недостаток Таро в целом, но в действительности это лишь напоминает нам, что Таро не наука, а искусство и личная практика, которая своей гибкостью позволяет подобрать для каждого индивидуума ему подходящие трактовки и методы работы с колодой. Символизм по своей природе – бесконечен. Каждый человек, обращаясь к символу, в действительности обращается к своему подсознанию и потому один и тот же знак может значит самые разнообразные смыслы [18, 19, 20]. Вопрос не в том, чтобы разгадать объективное значение того или иного символа, а в том, чтобы научиться слышать и понимать собственное глубинное знание, научившись говорить на его языке.
Таким образом, возможность создавать новые символические соответствия в картах Таро не слабая сторона этой практики, а наоборот сильная, т. к. позволяет Таро эволюционировать и всегда отражать современную культуру и накопленные знания.
Понять такой принцип можно, если сравнить колоду с фортепиано. Оно имеет 88 клавиш, но сыграть на них можно бесконечное количество произведений. Точно также и Таро с 78 картами создаёт бесчисленное количество историй и моралей, следующих из них. И трактовать расклад требует не меньшей виртуозности, чем исполнение музыки на фортепиано.
Как уже было написано ранее, Старшие Арканы имеют сходство с Тарокки Мантеньи, где была раскрыта гуманистическая философия Возрождения. Возрождение славилось объединением двух на первый взгляд несочетаемых вещей: христианской духовности и бренности тела, и культа тела Античной Греции [21]. В античной философии не было особого понимания личности и её глубинных переживаний, подход к человеку, как «чужая душа – потёмки», появился в Средние века. До этого человек воспринимался как часть общины, и обсуждались его добродетели в рамках его полезности полису (общине, городу). Марк Аврелий, римский император, писал, что любой человек лишь часть целого и главное в нём выполняет ли он безупречно свои задачи на благо этого самого целого [22]. В философии средневековья появилась идея сопереживания страданиям Христа, и проживания через собственное Я его жертвы [23]. Богословие также принесло понятие откровения, которое проживается человеком изнутри, как личный уникальный опыт. И всё остальное, кроме отношения личности и Бога, к которому стоит обращаться исключительно на «ты» – было малозначимой суетой. В Возрождении же вернулся обратно натурализм, признание важности физической природы мира, но в этой природе было и место внутренним переживаниям [24]. По сути, можно сказать, что это были первые ростки психологии.
Описания мира раскрывалось не через общество и его нужды, и не через