Воскресные охотники. Юмористические рассказы о похождениях столичных подгородных охотников. Николай Лейкин
Читать онлайн книгу.
во всем умаление… – отвечал егерь и продолжал: – Так вот насчет медведей-то… Шкуру долой – и сейчас пошлют в Петербург чучелу из нее набивать, а набьют – сию минуту этого медведя в галдарею. Так он в галдарее и стоит. Целая стеклянная галдарея была в барском доме – и по сторонам все медведи. Который медведь на задних лапах и с дубиной, который поднос держит, и на нем графин и рюмки, который вешалку в зубах… А который медведь на четырех ногах стоит – это, значит, диван. И диваны, и кресла из медведей были поделаны. Медведь и в виде ковра лежит. И ведь как живые стоят и лежат… И на каждом медведе ярлык: убит такого-то года, такого-то числа. Все с ярлыками. Так эта галдарея у нас и звалась: медвежья галдарея. Нарочно на этих самых медведей приезжали гости из Питера любоваться. Сам это, дай ему Бог царство небесное, ходит с гостями, показывает и про каждого медведя историю рассказывает. Хороший был господин!
– А на лосей была у вас охота?
– На лосей? До бесконечности. Лосей гибель к нам забегала. Помилуйте, пятнадцать тысяч одних лесных десятин у нас было. Лосю есть где разгуляться, – рассказывал егерь. – Из лосиных голов тоже чучелы – и на стену… А лисы, так из тех ковры делали, и при кабинете была целая комната, где стены и потолок лисьими коврами увешаны. А уж как мне-то у него хорошо жить было! После каждой охоты с гостями так уж и считай, что у тебя тридцать, сорок рублей в кармане, а то и пятьдесят. Господа настоящие, щедрые и все егерю в руку. «На тебе, Холоднов, на тебе».
– И куда ж эти все медведи и лосиные головы девались? – поинтересовался охотник.
– Да будем так говорить, что без пути погибли. Все моль поела. Как только господин Расколов ослабли насчет капиталов – сейчас махнули на все рукой и за границу с горести уехали. А тут сейчас судебный пристав: все описали, везде печати приложили, заперли. Прислуги никакой… Прислуга вся разбежалась. Оставили приказчика и сторожа. Приказчик боялся и дотронуться-то до всего этого, потому казенные печати. А сторож – что ему! Сторож обязан на карауле быть. Так все моль и съела. Потом как начали все это продавать с аукциона – никто ничего не дает. Переоценка. Опять стоит. Опять все моль ест. Наконец глебовский кабатчик купил штук шесть медведей – диван да кресла и выкроил себе из них шубу. А за остальных никто ничего не дал, потому нельзя даже было шапки из них выкроить – до того моль подъела. Вина ведь, сударь, что в погребах было, так просто страсть! Призови полк солдат, напусти на погреб – все пьяны будут – вот сколько.
– Ну а вино куда делось?
– А тут уж грех… Пока переписывали, все пили, а переписывали больше недели. Сидят, переписывают, да и что ты хочешь! Евонный повар потом остатки на аукционе купил, но вина было уже самая малость. Ему и порожние бутылки потом достались. Тысяч десять порожних бутылок было. Повар этот… Гордей Иванович звать… повар этот потом ресторан и гостиницу где-то в провинции открыл, потом спился и умер.
– А собаки? Куда собаки делись? – допрашивал охотник.
– Собак и не переписывали. Пристав говорит: что их переписывать? Переписывать,