Мама пришла поздно, почти в полночь. И заглянула в большую комнату, где я смотрела кино, старый фильм «Испытание верности», длиннющий, уютный, какие я обожаю.

      – А что, Платона нет? – спросила она удивлённо.

      – Нет, по-моему, он на свидание пошёл, – сказала я.

      – На свидание?! Почему?

      – Что почему? – удивилась я странному вопросу, окончательно отвлекаясь от фильма, видимо, мне не узнать, вернётся ли блудный муж в семью. – Мам? Разве он не может пойти на свидание? Девчонки звонят по сто раз в день, давно пора. За ним толпами бегают.

      – Ещё не хватало! – отмахнулась мама. – Глупости болтаешь.

      И пошла по коридору к кухне, сейчас кофе сварит, и не будет спать до самого утра со своей трескучей машинкой. Платошке, очевидно, этот стрёкот не мешает, а вот меня часто будит по ночам. Но я ни разу не жаловалась, я понимаю маму, когда она одержима своими книгами, я бываю так же, когда разглядываю что-то и думаю, как это изобразить, как это выглядит на самом деле, не только моими глазами, а глазами, например, муравья, заползшего на цветок…

      – Ничего не глупости! – крикнула я вслед и услышала, как мама чиркает спичками, чтобы зажечь плиту.

      Я повернулась к экрану, но там как раз зажёгся «конец» на красном занавесе, ну, конечно…

      – С чего ты взяла, что Платон отправился на свидание? – спросила мама, когда я зашла на кухню.

      – Как с чего? Позвонила какая-то девушка, он…

      Меня прервал звонок в дверь. Мама посмотрела на меня.

      – Иди, открой, ключи, небось, забыл. Или свидание кончилось…

      Я отправилась в прихожую, по дороге чуть не упала, потеряла тапок, не люблю я эти тапки, меня все время заставляют их надевать, они только теряются и скользят. Я открыла, не спрашивая, уверенная, что это наш жених, но оказалось, нет. Это был один из его многочисленных приятелей, кажется, Валера Вьюгин, но все звали его Лётчик, в лицо я его хорошо знаю, он учился в нашей школе, на год моложе Платоши, толстоватый бесцветный парень, у него вечно лоснился его длинный нос. Но сейчас у него оказался здоровенный фингал во всё лицо, и губы раздуты так, будто кто-то догадался сунуть его лицом в пчелиный улей.

      – П-Платон д-до-ома? – с трудом произнёс Валера, у него довольно высокий голос, так и не сломался, как бывает у всех мальчиков, у наших начали ломаться голоса…

      – Нет… – удивлённо проблеяла я, я никогда не видела никого так жестоко избитым, тем более не видела таким этого Валерика, который, как я считала, был безобидным, как корова.

      – Н-ну… ладно… я, тогда…. – проговорил он, собираясь уйти.

      Но на