Аргентинский архив №1. Магомет Тимов
Читать онлайн книгу.
Клайн
Москва, 4 мая 1950 года, утро. Метростроевская улица.
Иван Сарматов, студент последнего курса переводческого факультета МГПИИЯ[7], мерил шагами сквер неподалёку от главного корпуса института и размышлял и своём ближайшем будущем. И виделось оно ему в этом солнечный денёк месяца мая 1950 года вовсе не таким безоблачным, как ослепительно-синее весеннее небо.
Накануне вечером, после последней пары, к нему подскочила Леночка, секретарша из деканата, и придержав его за пуговицу новой замшевой куртки, которую отец привёз блудному сыну с последнего симпозиума антропологов в Вене, скороговоркой прощебетала:
– Яков Наумович ждёт вас завтра к 11 часам, просьба не опаздывать!
И собиралась было упорхнуть, стрекоза, но Иван успел ухватить её за острый локоток и придержать:
– Минуточку, минуточку… Леночка, дорогой мой человечек! Куда же вы столь скоро? Не оставляйте в неведении самого верного поклонника вашего обаяния, сжальтесь – скажите, на кой я понадобился нашему уважаемому декану? Я же теперь не усну, родная!
Леночка жеманно прыснула в кулачок: ещё бы – едва ли не самый завидный «жених» факультета, сын самого профессора и академика Сарматова только что открыто признался ей в своей симпатии! Но тут же, не в силах сдержать в себе горячую новость, выдала:
– Яков Наумович накануне запросил ваше личное дело со всеми оценками за год и историей пропусков, изучал весь вечер… Так-то вот, товарищ Сарматов, готовьтесь к головомойке.
И упорхнула, постоянно оглядываясь и лукаво улыбаясь.
Иван поморщился. Ему и самому было прекрасно известно, сколько у него накопилось в этом году пропусков! Закрыть все не помогали даже многочисленный донорские справки, которыми его усилено снабжала ближайшая станция переливания крови. Оттуда его уже гнали разве что не метлой, гневно заявляя, что столько крови, сколько он умудрялся сдавать, в человеке просто физически не помещается, и такая практика не только вредна для его молодого организма, но ещё и порочна по самой своей сути, поскольку позволяет будущему педагогу или переводчику, как уж тут сложится, сачковать с занятий.
Он помнил, как за гораздо меньшие огрехи в прошлом году с позором вылетел из ВУЗа его приятель, Лёшка Астафьев из Ангрена. Правда, у того не было папы-академика, и держали его последний год исключительно за его заслуги на спортивной стезе, был он незаменимым разыгрывающим в институтской сборной по волейболу. Однако, время пришло, и многочисленные «нб[8]» в журнале перекрывать уже было нечем. Теперь, видимо, пришло время и Сарматову отвечать за свои прогулки с Танюшей по садам и паркам столицы во время занятий, а также посещение в неурочное время киносеансов в клубе на Печатников.
И вот теперь Иван мерил шагами дорожку сквера и сосредоточенно выстраивал «линию защиты» перед встречей с непримиримым к прогульщикам деканом. Пока выходило что-то слабо. Неубедительно как-то выходило…
Отвернув рукав замшевого пиджака и глянув на часы, Сарматов вздохнул: время, отпущенное на размышление, истекло, пора было идти на ковёр
МГПИИЯ – Московский государственный педагогический институт иностранных языков, впоследствии получивший имя Мориса Тореза, ныне – Московский государственный лингвистический университет.
НБ (