– Как ты думаешь, мама, мог бы Он исцелить меня, если бы пришел сюда? – тихо спросил Стефан.

      – Оставь ты лучше все эти надежды! – сказал Тит. – Только лишний раз разочаруешься, если будешь об этом думать, так как, если эти истории произошли и на самом деле, то, наверное, Он исцеляет только богатых и знатных людей, вот как, например, сына сотника Азы. И, поверь мне, раз Он иудей, то не станет исцелять язычников. Разве ты не знаешь, как иудеи нас ненавидят? – продолжал Тит, скрипя зубами. – Один из них вчера даже плюнул на меня, когда я нечаянно зацепил его своею сетью. Я мог бы, кажется, со злости убить его тогда. И если он еще раз осмелится сделать это, я его непременно доконаю.

      – Я тоже терпеть не могу иудеев, – прибавила Ада, – но Этот составляет, кажется, исключение из остальных. Известно, по крайней мере, что Он не делает ни малейшего различия между богатыми и бедными. Наоборот, в Иерусалиме Он исцелял большей частью нищих, и многие из них были иноплеменниками.

      – Я непременно буду просить у Него помощи для тебя, мой бедный Стефан, когда Он придет сюда! – воскликнула растроганная Приска, едва сдерживая рыдания. – О, сколько бы я отдала, чтобы видеть тебя крепким и здоровым, дитя мое!..

      – Послушай, – перебил ее в это время Тит, – кажется, кто-то идет.

      Все мгновенно затихли. На улице послышались шумные голоса и громкий смех, и вслед за этим низенькая дверь в стене отворилась и человек десять или двенадцать ввалились во двор.

      – Эй, жена, где ты? – раздался со двора грубый голос.

      – Я здесь, – покорно ответила Приска и стала спускаться по лестнице, а Ада, соседка, поспешно взяла из рук Стефана спящего ребенка, завернула его в складки своего платья и через перила начала перебираться на кровлю своего дома.

      – Ну, скорей давай нам чего-нибудь поесть! – закричал муж Приски. – Мы здорово проголодались и вовсе не намерены ждать, слышишь?

      – Не бойся, – шепнул Тит Стефану, который при первых же звуках грубого голоса с испугом спрятался под одеяло. – Ты побудь здесь, а я сойду вниз и помогу матери. Да не беспокойся же, – успокаивал он Стефана, который робко схватился за полу верхнего платья Тита, – он ничего тебе не сделает. Они наедятся, напьются, а потом уснут или уйдут в город опять бесчинствовать. Пусти же меня и не бойся!

      И, оставив на кровле дрожащего от страха Стефана, Тит быстро сбежал по лестнице вниз.

      – Ба, и ты тут, паренек! – воскликнул Думах, увидав Тита. – Ну-ка достань