Я акульи растила зубы,

      Неспроста во много рядов.

      Были люди со мною грубы,

      Я кусалась без лишних слов.

      По природе я мягкотела.

      Мягкотелость – почти что грех.

      Я, как многие, тоже хотела

      Популярною быть у всех.

      Я кусалась, а ночью подушке

      Не жалела акульих слез.

      Что ж, друзья мои и подружки,

      Те, которые не всерьез,

      А хотите я сердце выну

      И отдам вам его навек?

      Тяжело быть наполовину…

      Ни акула, ни человек.

      Я бриллиант, нет, я не горд,

      Я просто строг, я просто тверд.

      Есть много граней у меня,

      Играю ими, вас маня.

      Ты заметил, что другою стала?

      Печью, прогоревшею дотла.

      Я как золушка, но только после бала,

      Зря надеялась, любила и ждала.

      И какой бы вечер ни был сводней,

      Я сегодня «на своей волне».

      Просто ты всегда такой холодный,

      Этот холод передался мне.

      Заморозило истерзанные мысли,

      Губы инеем подернулись слегка.

      И несказанными в воздухе повисли

      Все слова, как будто облака.

      Нет, пока еще любить не перестала.

      Только как тепло мне уберечь?

      Мне твоих углей холодных мало.

      Сердца ими больше не зажечь.

      Не горят рассветы и закаты.

      Нежный трепет не запустит дрожь.

      И бессмысленна моя любовь, когда ты

      Так же просто мною не живешь.

      Весна, любовь – все в двух словах.

      Гуляет ветер в головах.

      Висят в шкафу пальто и шубки,

      Становятся короче юбки.

      Задорнее и звонче смех

      Становится почти у всех.

      И взгляд случайный жжет огнем.

      И думают о «ней», о «нем».

      Осень сочных красок на палитре

      Закружила яркий хоровод,

      Златокудрая, в багряной митре.

      Боже, как ей это все идет!

      Свежий вечер, алые закаты

      И небес лазурь и глубина.

      Помнишь, как любили мы когда-то

      Все, что нынче выпито до дна?

      Все, что отцвело и отболело,

      Все, что сорной выбилось травой,

      Отчего так сладко плоть горела,

      Распрощавшись с трезвой головой.

      Нет претензий, никаких