Какое-то время я не участвую в боевых вылетах. Штабная работа, ввод курсантов и приемка самолетов. Мы продвинулись на восток и находимся на аэродроме Лепель, это историческое торговое поселение, местное население – сплошь евреи. Их сгоняют на специальную территорию. Это неприятное зрелище, и мы не ходим в само поселение без особой необходимости, оставаясь на аэродроме. Живем в походных палатках, благо лето жаркое. Я рвусь в бой и, наконец, в начале августа оберст-лейтенант Динорт берет меня на охоту за русскими в район дорог между Дурово и Вязьмой. Кроме меня, Динорт берет еще двух офицеров – хауптмана и лейтенанта. Вылетаем в первую половину дня, незадолго до обеда. Пересекая фронт, мы медленно набираем три с половиной тысячи метров с расчетом быть недосягаемыми для стрелкового оружия, но такой высоты недостаточно для тяжелой артиллерии. Зенитки русских сконцентрированы в районе станции. На какое-то время мы попадаем под их огонь, но снаряды поставлены на большую высоту в расчете на двухмоторные бомбардировщики, идущие на Москву, и взрываются выше, мы проскакиваем.

      После короткой разведки обнаруживаем военную колонну, ифаны отступают, нет, это подкрепления, идущие в сторону фронта. У русских нет воздушного прикрытия и не развернуты зенитки. Наше звено безнаказанно бомбит колонну противника, как всегда, с идеальной точностью. Уже вдогонку ифаны открывают бесполезный огонь из хорошо знакомой нам полковой автоматической зенитной пушки. Возвращаемся, соревнуясь в красоте посадки, вылет штатный и непримечательный.

      Наконец, наступившая темнота снимает надоедливый зной и приносит прохладный ветерок. Я ложусь в койку и почти мгновенно засыпаю с приятной мыслью. я снова сражаюсь!

      Сегодня Динорт включил меня в звено 2-й эскадры, с нами еще на трех самолетах летят Лау, мой товарищ Ехемс и какой-то лейтенанта из той же группы, что и мое сегодняшнее звено. Летим бомбить русский аэродром.

      Нас встречает сильный огонь зениток, тем опасней, что мы подошли всего на двух с половиной тысячах. Ко всему привыкаешь, я уже стал фаталистом и воспринимаю огонь с земли как должное, больше со спокойствием обреченного, чем с нервозностью психопата. Но сегодня русские стреляют особенно плотно. Их снаряды некрупного калибра взрываются так близко, что видны огненные вспышки, и это при солнечном свете. Мы подходим со стороны солнца и это нас спасает. Пикирую, накрывая одну зенитную пушку. Затем долго догоняю своих. Под таким огнем обязательно должны быть потери, но с удивлением и удовольствием вижу впереди все пять самолетов.

      На обратном