Книжный вор. Маркус Зусак
Читать онлайн книгу.
минут – и дым иссяк. Больше нечего отдавать.
Первым явился мальчик: сбивчивое дыхание, в руке – вроде бы чемоданчик с инструментами. Ужасно волнуясь, подошел к кабине и вгляделся в летчика – жив ли; тот еще был жив. Книжная воришка прибежала где-то через полминуты.
Прошли годы, но я узнал ее.
Она тяжело дышала.
Мальчик вынул из чемоданчика – что бы вы думали? – плюшевого мишку.
Просунув руку сквозь разбитое стекло, он положил мишку летчику на грудь. Улыбающийся медведь сидел, нахохлившись, в куче обломков человека и луже крови. Еще через несколько минут рискнул и я. Время пришло.
Я подошел, высвободил душу и бережно вынес из самолета.
Осталось лишь тело, тающий запах дыма и плюшевый медведь с улыбкой.
Когда собралась толпа, все, конечно, изменилось. Горизонт начал угольно сереть. От черноты вверху остались одни каракули – и те быстро исчезали.
Человек в сравнении с небом стал цвета кости. Кожа скелетного оттенка. Мятый комбинезон. Глаза у него были холодные и бурые, как пятна кофе, а наверху последняя загогулина превратилась во что-то для меня странное, однако узнаваемое. В закорючку.
Толпа занималась тем, чем занимается толпа.
Пока я пробирался в ней, каждый, кто стоял там, как-то подыгрывал этой тишине. Легкое сгущение несвязных движений рук, приглушенных фраз, безмолвных беспокойных оглядок.
Когда я обернулся на самолет, мне показалось, что летчик улыбается открытым ртом.
Грязная шутка под занавес.
Еще одна человеческая острота.
Человек лежал в пеленах комбинезона, а сереющий свет мерялся силой с небом. И как бывало уже много раз, стоило мне двинуться прочь, быстрая тень словно бы набежала опять – последний миг затмения, признание того, что еще одна душа отлетела.
Знаете, в какой-то миг, несмотря на краски, что ложатся и цепляются на все, что я вижу в мире, я часто ловлю затмение, когда умирает человек.
Я видел миллионы затмений.
Я видел их столько, что лучше уж и не помнить.
ФЛАГ
Последний раз, когда я видел ее, был красным. Небо напоминало похлебку, размешанную и кипящую. В некоторых местах оно пригорело. В красноте мелькали черные крошки и катышки перца.
Раньше дети играли тут в классики – на улице, похожей на страницы в жирных пятнах. Когда я прибыл, еще слышалось эхо. По мостовой топали ноги. Смеялись детские голоса, присоленные улыбками, но разлагались быстро.
И вот – бомбы.
В этот раз все опоздало.
Сирены. Кукушка визжит по радио. Все опоздало.
За какие-то минуты выросли и взгромоздились холмы из бетона и земли. Улицы стали разорванными венами. Кровь бежала по дороге, пока не высыхала, а в ней увязали тела, как бревна после наводнения.
Приклеенные к земле, все до единого. Целая уйма душ.
Судьба ли это?
Невезение?
Оттого ли они все так приклеивались?
Конечно, нет.
Не глупите.
Наверное,