(819 г. от Р.Х.)

      Солнце давно уже закатилось за горизонт, и в ночной тишине влажный и прохладный ветерок, дующий с моря, чуть шевелил волосы Милолики, которые пахли тмином и шалфеем. Оскол, уткнувшись в них лицом, с упоением вдыхал этот запах.

      – Мне пора, – прижавшись щекой в грудь Оскола, нехотя произнесла девушка. – А то тётка Скрева ругаться будет – вставать надо рано.

      – Сколько можно бояться? Ведь скоро женой мне станешь! – возмутился Оскол. – Бросай ты это княжеское подворье, да и пойдём ко мне – найдётся, где переночевать.

      – Не пойду, – заупрямилась Милолика. – Чужой это дом. И так все бабы смеются – говорят, что ты, Оскол, с женой Остромысла спишь. Это правда?

      Милолика посмотрела на него снизу вверх, и Оскол при свете луны разглядел ее горестный взгляд.

      – Пусть свои языки о метлу почешут, говорят, помогает. Мелют, не знаю чего! Да, дом мне от Остромысла достался, но не мил он мне – бывшим хозяином пахнет. Да что же мне его жену с детьми выгнать что ли? Пусть живут. Вот построю собственный дом…

      – Построй, любимый, построй! – Милолика чмокнула его в щёку. – Это наш дом будет. А сейчас не могу, – она отпрянула от Оскола и как козочка легко побежала по тропинке.

      Оскол смотрел ей вслед, и в его груди учащённо забилось сердце. «Любимый, любимый … – вертелось у него в голове. – Всё-таки она меня любит». С этой мыслью он даже не заметил, как оказался у дома Остромысла. У ворот из темноты вынырнула небольшая фигура и остановилась в нескольких шагах.

      – Кто это? – тоже остановился Оскол.

      – Я это, – раздался жалобный голос, и Оскол узнал Билюда.

      – Ты чего это, дед, по ночам не спишь и бродишь здесь?..

      – Так это, Осколушка, – залебезил Билюд, – вот молочка тебе принёс, отведай…

      – Чего это ты молоком меня начал угощать? Неспроста, ох неспроста… Говори, дед, чего тебе надо?

      – Так это, Осколушка, ты не серчай на меня старого. Ну, за прошлое… Не со злобы я…

      – Было бы на что сердиться! Забудь, дед! – Оскол, было, шагнул дальше, но Билюд опять остановил его.

      – Молочка-то возьми!

      – Ну что ж, не откажусь, коль от доброго сердца…

      – Ты это, Осколушка… – замялся Билюд.

      – Ну, чего ещё?

      – Возьми в свою дружину племяша моего. Без отца он рос, один он у матери. Трудно им, помогаю, как могу… Люди говорят, что удачливый ты в бою и воин умелый. Не пропадёт он с тобой…

      – Это не от меня зависит, а от того, как он меч в руке держит.

      –Так нет меча-то, да и учить его некому было. Мне что ли? Какой из меня учитель?! – жалостливо произнёс Билюд.

      – Ладно,