Птицы в небе. Татьяна Тихонова
Читать онлайн книгу.
быть, и понимать нечего? И всё очень просто на самом деле, и ты заблуждаешься?!
Игнатьев вскочил.
От первого мгновения, от того нечаянного тепла не осталось ни следа. Они опять стояли друг против друга, не желая, услышать, что говорил другой.
– Есть люди, которые меня понимают, – проговорил быстро Игнатьев, – есть те, которые не понимают, но принимают таким, какой я есть. Ты, отец, не в их числе. Я очень сожалею об этом.
Схватив в охапку пальто, быстро пройдя к двери, он вышел.
Спустился с крыльца и пошёл по дороге к реке, держа пальто зажатым под мышкой. Холодный ветер трепал на нём рубашку. Белое её пятно мелькало в темноте.
Михаил Игнатьев хмуро смотрел в окно. Вот белое пятно скрылось из виду – наконец, оделся. Потом силуэт сына прошагал размашисто под фонарём, что освещает набережную, и застыл неподвижно у перил.
Игнатьев долго стоял, облокотившись о поручни, и смотрел на воду. Был отлив, прибрежные камни мокро поблёскивали в тусклых отсветах фонарей. Вдалеке, где-то там, в сырой измороси, шла баржа. Густой гудок протянулся по реке, замирая и теряясь в темноте. Звуки, знакомые с детства.
А отец смотрел на него.
«Мальчишка! Если я приму тебя, таким, какой ты есть… то, кто позаботится о том, чтобы ты стал лучше, cтал успешным и счастливым?! Ты считаешь, что для счастья у тебя всё есть. Но разве это ужасное твоё существование можно назвать счастьем?! Я просто не имею права!»
Вскоре Игнатьев ушёл. Михаил Андреевич попросил Бобрина вызвать экипаж.
В угловых окнах белого одноэтажного здания конторы «Судоверфи братьев Игнатьевых» погас свет.
По мостовой в сторону города медленно процокали копыта уставшей за длинный, промозглый день лошади. Она пошла бы быстрее, но её никто не подгонял. Возчик её жалел, ведь эта тощая лошадка со впалыми боками – его хлеб.
И клиент молчал, ему было всё равно. Ему казалось, что он сам – эта тощая уставшая лошадь. Он тянет всех на себе, он один… а хоть кто-нибудь сказал ему за это спасибо? Ну, разве что Ирина. Да, она любит его. И Натали… дочь тоже пока любит его. Пока. Но она вырастет, и ей тоже станет в обузу мнение отца.
Погасли фонари, освещавшие здание конторы.
Пошёл мелкий дождь. Стало темно и тихо. Лишь река шумела, перебирая гальку на дне, всплёскивая волной…
14. Расчистка пожарища
Расчистка завалов на пожарище отняла целую неделю. Парни, приходившие по вечерам, работали молча, остервенело, отпахав в доках и торопясь теперь заработать обещанные два рубля и успеть прогудеть их в чайной. Фабричные держались поначалу особняком от народа с верфей. Глеб приводил всех подряд, с кем довелось перекинуться словом за кружкой пива, с кем встретился на улице. Он тянул их сюда, размахивал руками, изображая громадину будущего дирижабля. И, не умея объяснить, «как же может это полететь», указывал им на Игнатьева.
– Нет, ты объясни! Объясни, вот полетит он или нет? А то мне говорят, что я вру! – тарахтел он без умолку.
Мрачные лица работяг светлели,