На пути его падучем –

      хмель сочащие светила.

      Мимо – бог плывёт на туче,

      щеря лик зеленорыло…

      И ему в тумане светит

      дно родимого квартала,

      где кричат чужие дети:

      «С неба звёздочка упала!»

      Антропосфера

      Мчатся, летят, переносятся с места на место

      люди со скоростью взгляда и лёгкостью жеста,

      толком не зная куда, только зная откуда,

      соударяясь и вновь разлетаясь повсюду,

      где вероятность анализу не поддаётся.

      Хитрый Эйнштейн эфемерно над ними смеётся,

      призрачноглазо вползая в любую квартиру;

      мир его праху; а может быть, прах его миру.

      Броун всевышний нахмурился у окуляра:

      люди-частички стыдливо сбиваются в пары…

      Часто, пройдя по касательной, вдруг, словно спички,

      воспламеняются и погибают частички.

      Мчится прогресс, ускоряясь, и красные кони

      взмылены, загнаны, им не уйти от погони:

      на острие возрастающе-краткого мига

      их поглотит необъятная Красная книга.

      Масса частичек растёт – и растёт ускоренье:

      встречи, разлуки и новые соударенья…

      В тряских автобусах и дребезжащих трамваях

      кружит, маячит над ними мыслишка такая:

      как бы он ни был осмыслен порой и чудесен,

      всё-таки мир этот на удивление тесен,

      не потому ли, что мир этот – только частица

      несовпадений, которым дано приключиться,

      и совпадений, которые неотвратимы?

      Ухо Ван Гога, приватно летящее мимо,

      не разделяет её и, скрывая досаду,

      жаждет хозяина; и, выходя на глиссаду,

      мчится, как демон, за тенью какого-то лоха –

      и прилепляется к заднице Захер-Мазоха…

      Горнему Дарвину это и вовсе до фени:

      в пику зоилам, без тени божественной лени,

      антропоморфным частичкам швыряя бананы,

      ласково шепчет он: «Глупые вы обезьяны…»

      Момент инверсии

      Ложились снежинки на лица и плечи;

      густея, нам сказки нашёптывал вечер;

      а мы в этот вечер с тобой не прощались:

      мы шли, обнимаясь, мы звонко смеялись!

      Снежинки кружились,

      кружились,

      кружились,

      волшебно деревья вокруг серебрились.

      …Наутро проснулся, очухался – глядь:

      куда подевалась вчерашняя блядь?

      Эпигонические пофигоналии