Итак, Марьяна стала сама собой, но в то же время это уже была не прежняя девчонка, которая гуляла по вечерам с подружками, зависала в играх на телефоне и обожала мороженое.

      Что-то в ее взгляде стало иным, чужеродным, слишком глубоким и серьезным. С этим тоже следовало разобраться, но не сейчас. Сейчас – купить кулек шоколадных конфет, чтобы приманить переменчивую мавку и расспросить ее как следует.

      А город, погрузившись в туман, все больше напоминал обиталище призраков и фриков. Едва Матвей вышел на главную улицу, которая на самом деле была шоссейной дорогой, ведущей в соседний областной город, как от широких ворот табачной фабрики отделилась старуха – низенькая, скрюченная, со сморщенным лицом, будто его смяли, как ненужную коричневую бумагу, и нацепили заново. Она глянула на Матвея, демонстративно плюнула и медленно зашагала прямо перед ним, раскачиваясь и тяжело опираясь на деревянную палку. На спине у старухи висела плетеная корзина, в которой лежало что-то завернутое в разноцветные тряпки. На голове был цветастый платок, на ногах – высокие резиновые сапоги.

      Ну, старуха и старуха – мало ли их живет в соседних селах? Матвей хотел обогнать старую, но не тут-то было. Едва он попытался обойти медлительную спутницу, как та вскинула свою палку, закрывая проход.

      – Прошу, пани, – вежливо обратился Матвей, намереваясь пройти.

      – Повылазило у тебя, чи шо? Куда прешь? – заорала бабка на удивление громким и скрипучим голосом.

      Решив, что этим туманным утром лучше не связываться со скандальными старухами, Матвей перешел дорогу и свернул в проулок. Ничего, сделает небольшой крюк через парк, через строительный магазин, а там до леса рукой подать.

      Рядом со строительным магазином стояло старое-престарое двухэтажное здание, еще дореволюционных времен, наверное. На первом этаже находилась аптека, местные говорили, что ей столько же лет, сколько и зданию. Все в городке знали, что дом построил