Невесты общего пользования. Евгений Петропавловский
Читать онлайн книгу.
прибытка. Лишь бы с веником или со шваброй какой-либо тут не хулиганничал, на том и будет тебе моё задушевное спасибочки.
– Боишься, что зашибу? Веником, да?
– Боюсь, а как же.
– Зря. Сам видишь: лежу тут, как водолаз на морском дне. Или как утопленник. Оно мне надо, за веник хвататься?
– А кто тебя знает. Люди способны творить неожиданные глупости, которые никому иному даже в страшном сновидении не приблазнятся. Тем более что паучья жизнь для вас ничего не значит. Разве не так?
– Ну… Так, наверное.
– Между прочим, убивать пауков запрещено христианскою верой.
– Тю! С чего это вдруг запрещено?
– А ты разве не слыхал историю про то, как паук защитил младенца Иисуса во время бегства в Египет?
– Нет.
– Тёмный ты человек.
– Давай выкладывай свою историю, не выпендривайся. Обзываться и я умею.
– Добро, слушай. Святое семейство по пути в Египет как-то раз укрылось на ночлег в пещере. Тут появился паук и оплёл вход в неё густющей паутиной, а потом прилетела голубка и – чпок! – снесла в эту паутину яичко. Когда подоспели преследователи, они увидели неповреждённую паутину и решили, что в пещеру давно уже никто не захаживал. Оттого не стали её обыскивать, отправились дальше. С той поры Иисус считается в долгу перед паучьим племенем и благодарственно его оберегает. Такие дела.
– Сказки это всё.
– Может, и сказки. А может, и бывальщина… Что касаемо сказок, то у многих народов паук считался первоначальным творцом, соткавшим из своего тела каркас мироздания. Хотя, если по правде, это не паук, а паучиха. Например, Большая Мать, Рожаница или Прабабка Солнца. Думаешь, спроста люди обозвали бабьим летом пору паучьего гона, когда по воздуху летают паутинки? Нет, неспроста. Эти сентябрьские дни в память о Прабабке Мира, Паучихе-Рожанице, древние славяне называли «летом старых женщин» – а уж после, отойдя от прежнего верования, перекрестили в бабье лето. А ещё древнеславянские народности считали, что паук – это одно из воплощений Рода, божественного предка и покровителя. Называли нас уважительно – мизгирями и тенетниками. Если в каком доме обосновался паук, то о злоумыслии в его адрес и думать не предполагали возможным, потому что – к несчастью. Посюдень поговорка осталась: «Хочешь в благости прожить – паука не смей убить».
– Ладно, говорун, насчёт веника и швабры можешь не беспокоиться, – с усмешкой заверил Чуб, затушив окурок в пепельнице. – Не причиню тебе повреждений, Тимоха. Я вообще не собираюсь пользоваться в хате бабьим инструментом. И Марии скажу, чтобы не делала лишних размахов к потолку. А насчёт того, чтобы не обращаться друг к другу – это ты зря. Неужто одному не скучно тут сидеть? Если круглосуточно без компании, тихо сам с собою, разве это жизнь?
– Нет, я скуку понимать не способен. У меня жизнь имеет другое понятие. Пока муху подкарауливаешь в паутину – какая тут может быть скука? Сплошной азарт.