Выслушав мой ответ со вниманием, он сказал, что японцы имеют причину бояться русских, ибо за несколько лет пред сим русские суда два раза нападали на японские селения и все, что в них ни нашли, то или увезли с собою, или сожгли, не пощадив даже ни храмов, ни домов, ни съестных припасов. А так как пшено, главная и единственная их пища, привозится на остров из Японии, нападение же на них сделано было одно поздно осенью, когда суда их в море не ходят и нового запаса на зиму привезти не могли, а другое рано весною, прежде нежели пришли суда, притом и жилища их были выжжены, и потому японцы принуждены были много претерпеть от голоду и холоду, до того даже, что многие лишились жизни. Следовательно, невозможно, чтобы японцы, видя русское судно столь близко у своих берегов, были спокойны и не боялись. На этот вопрос отвечать было трудно посредством таких плохих переводчиков, каковы были курильцы, однако же я старался вразумить им мои мысли и желал, чтобы они постарались пересказать мои слова сколько возможно точнее.

      Я спросил японского начальника: если бы их государь хотел на какой-нибудь народ идти войною, то много ли бы судов и людей он послал? Ответ его был: «Не знаю». – «Но судов пять или десять послал бы?» – спросил я. «Нет, нет, – сказал он, засмеявшись, – много послал бы, очень много». – «Следовательно, как же японцы могут думать, – продолжал я, – чтобы государь русский, обладатель такой обширной земли и великого множества народа, мог послать два суденышка вести войну с Японией; и потому они должны знать, что суда, сделавшие на них нападение, были купеческие, и все те люди, которые ими начальствовали и управляли, не принадлежали к службе императорской, а занимались звериными промыслами и торгами, напали на японцев и ограбили их самовольно, даже без ведома последних наших начальников; но коль скоро поступки их стали известны начальству, то дело было исследовано, и виновные наказаны по нашим законам; доказательством сему может послужить и то, что суда сии, сделав два набега, которые оба имели совершенный успех, более уже не являлись в течение трех лет, но если бы государь наш имел причину и желал объявить японцам войну, то множество судов приходило бы к ним всякий год, покуда не получили бы того, чего требовали».

      Японец, приняв веселый вид, сказал, что он рад это слышать, всему, что я ему говорил, верит и остается покоен, но спросил, где теперь те два человека, которых увез у них Хвостов, и не привезли ли мы их с собою. «Они бежали из Охотска на лодке, – отвечал я, – и где скрылись,