Сошествие/Descensus. Александр Вулин
Читать онлайн книгу.
и немирную страну было легко попасть: под торжественный походный марш, с гомоном и парадом. Правда покидать её было также легко, хотя без каких-либо речей и почестей, разве что с ворохом вопросов из которых самым важным был один, на который никак не находилось ответа: а что они собственно делали здесь, в этом месте, где из прекрасного только никому ненужные горы?
Боснией всегда правили только те, которые не могли назвать эти горы своими. Её правители не родились здесь, не любили здешние места и не стремились их полюбить. Приехавшие из далёких и несомненно прекрасных мест, они не учились языку чужих гор, не знали и знать не хотели, чем жил народ, знавший в этих горах каждый камень и каждую тропинку. Если же какой-то чудак всё же делал попытку сблизиться с местными дикарями и понять их, то это было началом его краха: в традиции людей гор было признавать над собой лишь чужаков. На чужого, дерзнувшего стать своим, горной лавиной обрушивался мятеж. Иногда такой силы, что поднимал в местах далёких от этих бури, после которых мир долго ещё не мог прийти в себя. Тогда, боснийское эхо проносилось по всей земле, заставляя далёкие народы сталкиваться лбами будто горные бараны на узкой тропе. Широкое, бездонное кровавое море, начиналось с горной ревущей реки и как в паводок несло всю муть и мусор, которые накопило человечество.
Для Боснии чужеземцы были привычным узнаваемым злом. Злом, которое всегда решало их судьбу и Босния не могла понять, почему зло удивляется, когда всё то, что оно делает здесь, возвращается ему сторицей. Дети боснийских гор знали, что зло нужно оставить жить так, как ему хочется, и тогда оно сожрёт самоё себя. Поэтому они, в ожидании этого времени, покорно признавали чужаков своими правителями, гнули спины и кланялись, сминая в руках шапки и осознавая, что их покорность – временная и мнимая. Оставаясь наедине с собой – сербы, хорваты и мусульмане дружно ненавидели всё то, что им навязывали чужеземцы, называя это культурой и цивилизацией. Они откровенно глумились над теми чуждыми смешными обычаями, которые им прививались, считая их проделками мелких бесов или шайтанов. Если же их потом призывали к ответу за то, что они уклоняются от соблюдения правил, что не признают прогресса, то они, даже не стараясь, чтобы их слова выглядели правдоподобно, лгали, глядя в глаза. А сами опять прикидывали какую тактику применить: молчаливого отпора или откровенного подкупа. Других стратегий позволяющих им выжить у них не было.
Самым важным для них умением было умение ждать. Ждать, когда ход истории изменится, когда колесо фортуны сделает ещё одни оборот, поскольку на своей шкуре уверились, что ничто не длится вечно. В этой странной и непохожей на других стране века были короткими и все терпеливо ждали, чтобы прошёл тёмный век, как проходит ночь. Для них, детей здешних гор, история было не дольше и не короче смены дня и ночи. Они просто жили не задаваясь вопросом, а есть ли в мире иная, может быть лучшая жизнь. Они считали, что хорошо уже то, что жизнь есть и своих детей учили тому же.
Сейчас