Воины Диксиленда. Затишье перед бурей. Александр Михайловский
Читать онлайн книгу.Тамбовцева вдруг покраснел.
– Да нет, – сказал он смущенно, – я имел в виду Гекльберри Финна как героя «Приключений Тома Сойера».
Было ясно как солнечный день, что молодой человек что-то недоговаривает. Но где и как он мог ознакомиться с моей рукописью, которая ни на день не покидала моего дома в Коннектикуте? Ещё одна загадка…
Я тяжко вздохнул и сказал:
– Ну что ж, мистер Лен…
– Ленцов, – поправил он меня.
– Сложное слово, – проворчал я, – не знаю, как вы, русские, выговариваете подобные фамилии. Лен-тс-ов… Язык можно сломать.
– Называйте меня просто «Эндрю», – сказал мой собеседник, – так вам будет намного проще.
– Ну тогда, Эндрю, поехали, – сказал я.
Когда-то давно я написал, что человек нормального ума может выучить английский за тридцать часов, французский – за тридцать дней и немецкий – за тридцать лет. Когда я ехал сюда, в Югороссию, я попытался снова разучить те фразы, которые когда-то зубрил перед посещением Крыма лет десять назад. Увы, я пришёл к выводу, что для русского языка и трехсот лет не хватит. Хотя русские дети довольно бойко лопочут на нем лет с пяти. Не означает ли это нашей англосаксонской умственной ограниченности?
Когда мы вышли из отеля, там нас уже ждал экипаж – странная угловатая закрытая со всех сторон железная повозка на четырех толстых черных колесах, без всякой видимости запряженных в нее лошадей. Эндрю небрежно открыл передо мной дверцу с правой стороны и пригласил садиться. Сиденье оказалось на удивление мягким и удобным. Тем временем посланец мистера Тамбовцева закрыл за мной дверь, обошел этот агрегат и устроился на соседнем сиденье перед круглым колесом непонятного назначения.
– Поехали, – сказал он, взявшись левой рукой за колесо, а правой поворачивая что-то перед собой.
Повозка заурчала, будто неизвестный науке зверь, и мы тронулись с места, быстро набирая ход на узеньких улочках Константинополя. Неведомая сила вжала меня в сиденье, заставляя задержать дыхание.
Вот, ещё одно чудо, которое для моего визави абсолютно нормально; я же чувствую себя в нем как африканский дикарь, впервые севший в поезд. А Эндрю как ни в чем не бывало, откинулся на своем сидении, лишь изредка с независимым видом пошевеливая то самое колесо, отчего агрегат поворачивал вправо или влево. Ход был удивительно мягкий – никакой зубодробительной тряски по булыжной мостовой, которую я испытывал, добираясь к отелю на извозчике.
Вскоре мы уже подъехали к большим воротам какого-то парка, которые распахнулись перед нами, едва только охранявшие их люди в странных пятнистых мундирах увидели наш самоходный агрегат. Ещё минута езды по чисто выметенным узким парковым дорожкам, и мы остановились у парадного входа во дворец Долмабахче. Того самого султанского дворца, который в прошлый раз я лишь мог наблюдать с другой стороны пролива Босфор.
На ступенях парадного входа меня встретил улыбающийся седобородый человек.
– Мистер Клеменс, я очень рад вас видеть, –