Солнце заглядывало в окна, норовя выпалить до тла глаза, не меньше, в то время как на моих внутренних часах еще и не рассвело. И в эту несусветную рань айфон дребезжал по тумбочке, как будто его укусила пчела. Пошарил рукой, выключил звук, любопытства ради взглянул на имя входящего и с досадой понял, что просыпаться и отвечать всё же придётся.

      Да что же тебе так неймётся, папаня?!

      С большим трудом привстал на кровати, чья-то конечность мешала. Под соседней подушкой обнаружилась Ленка-пенка. Универсальный солдат: если бы из приоткрытого рта не капала слюна на матрац, подумал бы, что нарисованная. Волосы, пропитанные, не знаю, чем там они их пропитывают, идеально уложенные, хоть катком по ним катайся, тату-макияж, не сдвинутый с места. Не мой типаж, но все равно спасибо, что это не Олег рядом.

      Олег, впрочем, тоже оказался поблизости. Дрых на диване перед плазмой.

      Телефон замолк, а я всё никак не мог подняться. Похлопав себя по щекам, сделал волевое усилие и резко встал, боясь соблазна опять упасть на подушки. Сосчитав чёрных мушек перед глазами, ну или попытавшись, кое-как добрёл до мини-бара. Если мне повезло проснуться первым, есть шанс нашарить там минералку. Во рту будто котята нагадили.

      – Привет, па. Я в душе был, – соврал не впервой родителю, с удивлением отметив, что за окнами оказывается полдень.

      На заднем фоне застонала Ленка, натягивая подушку на голову, чтобы не слышать меня. Интересно, а я её вчера натянул? Хотя, не интересно.

      – Здравствуй, Дмитрий, – после недолгой заминки наконец отозвался отец.

      – Мы же с тобой только вчера говорили… Что-то случилось? – выудив из подвернувшихся под руку брюк Олега сигареты, я вышел на террасу.

      – Говорили, но ты, кажется, меня совсем не слышал или не понял. Мне, Дима, надоело. Надоело получать от сына вместо открыток только счета на оплату. Надоело, видеть свою фамилию из каждой мелкой газетёнки, обсасывающей похождения моего сына. Давай, сынок, теперь сам. И за машину платить ты тоже будешь сам.

      – Какую машину? – не въехал я, опять пропустив бубнёж отца мимо ушей.

      – Ту, которую ты разбил, идиот! – взревел папаня. Наверное, впервые на моей памяти.

      Моя же память о вчерашнем вечере тщётно пыталась пробиться сквозь неприступную стену похмелья.

      – Не помню я никакой машины, я…

      – Был пьян, – закончил за меня отец, хотя я собирался сказать совсем другое.

      – Па, слушай.

      – Нет, это ты меня послушай! Раз тебе хватает ума куролесить, учись разгребать последствия! Денег я тебе больше не дам. От проблем отмазывать не буду. Пора тебе отправиться в самостоятельное плавание.

      – Воу, пап. Давай я приеду в Москву, и мы всё