Мы разучились обращаться

      Друг к другу жестами на «ты».

      Рукой лица, волос касаться

      Средь повседневной суеты.

      Мы разучились улыбаться,

      Когда друг друга видим вновь,

      И научились притворяться,

      И жалость видеть за любовь.

      Мы разучились целоваться

      На солнце и в тени гардин.

      Мы разучились волноваться,

      Когда останешься один.

      Мы разучились обниматься,

      Сливаясь вдруг наедине.

      Мы разучились огорчаться —

      Так пусто и тебе, и мне.

      Мы разучились удивляться,

      Смывает чувства с нас вода.

      Мы разучились расставаться

      И расстаемся навсегда.

      На манеже абстракционистов

      Я гляжу на картины и лица.

      В изваяньях оживших и мертвых,

      В колорите полотен всекрасочных

      Каждый сам себя воспроизводит.

      Каждый сам по себе абстракция.

      Отыщи на газетах измятых

      С бутерброда живой отпечаток

      Или две-три капли из соусника,

      Как от крови ночной от простыни.

      А на простынях пятен игрища,

      А в каменьях нетёсаных силища.

      И картон изломан, как рубище,

      Что на чреслах лежит обрубленных.

      И в углу возникает пластика,

      И танцуют худые, в тапочках.

      Передать порыв – жест у мальчика.

      Передать испуг – жест у лапочки.

      И свингует оркестр разболтанный,

      И лабает, кому как нравится,

      И стебают строкой нетесаной,

      Кто поет иль просто забавится.

      И, отвернутые от стены,

      Лица к лицам обращены.

      В них читают они одни,

      Как сияют в душах огни.

      Может, бродит здесь тень Дали,

      Ищет, ищет свою Гали.

      Ширь родной России, без конца и края,

      Я объехал, обошёл и облетел.

      Можно жить в Европе, Азии, Китае,

      Но дышать вольнее здесь мне, в Мари-Эл.

      Полной грудью воздух пью я, не пьянея.

      Высь густых лесов и неба глубина,

      И родных берёзок не сыскать белее,

      И прекрасней лиц – прекрасная страна!

      Я с высоких круч просторы Волги вижу.

      Здесь земля трудом Российским расцвела.

      Я хотел бы жить и умереть в Париже,

      Если б не было тебя, Йошкар-Ола!

      На старте жизни, первой вехой,

      Шестнадцать лет пришли к тебе;

      А для родителей утехой

      Послужит то, как ты в борьбе

      С гранитом знаний и сомнений,

      Свою покинешь колыбель.

      И Шерлок Холмс, великий гений

      Зовёт в туманный Альбион;

      И тайны ядов и растений

      Тревожат